Мой милый друг!
Шрифт:
– Кто это сделал?
Грозно спросил мистер Эдвард, отец Эвана. Мы молчали. Нас уже опрашивали всех по отдельности, но я знала, что теперь мне придется врать.
– Элли, покажи, кто это сделал?
Обратился ко мне мистер Эдвард. В моем горле образовался ком, а по щекам хлынули детские, горькие слезы. Я подняла указательный пальчик, и ткнула его в Эвана, не поднимая головы. Это было предательством, это было моей самой ужасной ошибкой, которая не даёт мне теперь жить. Но я испугалась, я знала своего отца, он сделал бы то, что обещал. Сквозь опущенную вниз голову, я видела, как Эван посмотрел на меня. Он промолчал, он ничего не сказал. Это было самое гадкое, что я, когда-либо совершила, самое непростительное, я предала его. Своего друга, своего будущего мужа.
С этого дня, я больше его не видела. Долгие, долгие годы. Он больше не пришёл, я перестала для него существовать. Сколько бы раз, я не прибегала на наше место, там никого не было. Качели, на которых я сидела, больше не поднимали меня вверх, унося как птицу в полет. Больше никто не защищал, от страшных лап брата и отца. Я потеряла, кусочек своего сердца, потому что я любила его, детским, сердечком.
Спустя бесконечные годы, я все еще мечтала встретить его на улице, увидеть в прохожих глаза, которые спасали меня, в страшные мгновения моей жизни. Я так хотела услышать его голос, сказать прости…. так хотела быть его другом, протянуть свою руку снова…
Мне пятнадцать. Я уже не та маленькая девочка, но все ещё верящая и живущая надеждой.
– Если ты заговоришь с ним, я клянусь, я убью его.
Передо мной появился Майк с пистолетом в руках. Ему девятнадцать, он пошёл по стопам отца, учится в академии полиции. Стережет меня, не давая и шагу ступить. Я пленница в своей семье. Майк возмужал, но покорность и преданность отцу, стала его неотъемлемой частью. Он хотел быть таким же, теперь власть его привлекала. Изредка, я видела в нем моменты того Майка, моего, родного, держащего меня за руку, чтобы спасти, а не причинить боль. Оттого верю и все еще люблю его, он мой родной человек. Он мой брат, я отчасти его понимаю, тяжело сохранить себя, когда ты себе то и не принадлежишь. Уверена, ему тоже тяжело.
Белые волосы развивались на ветру, а ярко голубые глаза, смотрели на него с непониманием.
– О чем ты Майк? Тут никого нет.
– Эван, придурок, вернулся, знаешь, где он был?
– Нет…
Медленно качнула я головой. Внутри вдруг разлилось тепло, радостное волнение захлестнуло меня. Как я скучала по нему, я так хотела молить его о прощении, так хотела обнять, объяснить. Но я была ребёнком, я боялась своего отца, до сих пор боюсь, но как бы ни было сейчас, больше я так не поступлю, не предам его, даже если в его сердце не осталось для меня прощения.
– Он преступник, отсидел в тюрьме для малолетних. Теперь ты понимаешь, что связываться с ним не стоит, нищеброд. Он прикончит тебя в один день.
На горизонте замаячил силуэт. Высокий, широкоплечий парень, с тёмными волосами приближался ко мне. Его фигура была немного подкачена, а сила, которой от него веяло, окутывала меня. Я тяжело задышала. Из мыслей меня вырвал щелчок пистолета.
– Ты меня поняла, я убью его, прямо сейчас, если ты не прогонишь его, он преступник, так скажи ему об этом. Скажи так, чтобы он больше не вернулся.
Майк спрятался за кирпичной стеной, оставаясь в поле моего зрения, при этом скрытым от того кто будет стоять напротив меня.
Он подошёл, это он – Эван, мой милый друг. Его запах, он другой, мужественный, взрослый. От него не веяло презрением или злостью, он смотрел с пониманием, с теплотой, как раньше, озаряя всю меня изнутри. Сердце радостно настукивало в груди, потому что я видела глаза, мои родные, любимые глаза.
– Здравствуй мой лучик.
Сказал мне такой чужой и такой родной голос.
Он выглядел свежо, не похоже, что он был в тюрьме или в любых других плохих условиях. На нем были чёрные брюки и рубашка. Он стал молодым мужчиной, красивым, притягательным, выглядя таким же надёжным.
– Привет.
Сухо ответила я. Но в душе все цвело, все искрило. Я так хотела прижаться к нему, почувствовать ту нашу детскую связь, то родное тепло, что связывало нас.
– Как ты лучик?
Спросил он, с интересом рассматривая мое лицо.
– Все хорошо Эван.
Я не смотрела ему в глаза, не могла, боялась. Я была холодная, отстраненная, всеми силами заглушая свою душу, не слушая ее голос.
– Ты не рада меня видеть?
Рада Эван, я так рада, ты даже не представляешь. Это моё самое большое желание, самое сильное.
Мой взор упал на ботинки брата, напоминая, что выбора нет. Прошлого раза хватило. Теперь Майк был решительней и если тогда, это была случайность, то сейчас…
– Прости Эван. Я не понимаю, зачем ты пришёл?
– Я думал мы все ещё друзья, меня волновала твоя жизнь, пока я был далеко.
– Друзья?! Эван ты преступник, ты убийца, бедный сын воришки, ты не должен находиться со мной рядом.
Его глаза вспыхнули от удивления до злости.
– Уходи, я не хочу дружить с таким как ты. Ты зря пришёл. У меня все отлично, если ты так волновался.
Я хотела развернуться, но крепкая хватка на запястье меня остановила. Я взглянула в его глаза с презрением, которое испытывала к ситуации, к несправедливости.
– Значит, я теперь не достоин, дружить с послушной папиной дочкой, да? Лучик?
– Уходи Эван и не смей ко мне прикасаться. Ты даже этого не достоин.
Ненависть поглотила его глаза. Они вспыхнули, я видела, как он задышал, часто, свирепо. Его ноздри раздувались от ярости, которую я вызвала.
– Ты ещё пожалеешь об этом.
Презренно ответил он, отшвырнув мою руку, уходя прочь.
Я смотрела ему вслед, желая запомнить, будто знала, что вижу последний раз. По щекам хлынули слезы, от обиды, от печали, от тоски. Я не смотрела на брата, я не хотела его видеть, слышать, помнить. Молча уйдя в дом, я закрылась в спальне, проревев весь день девичьими, горькими слезами. Мечтая поскорее украдкой сообщить Эвану, что скучала, что ждала, молясь, чтобы выслушал, но не вышло, ничего не вышло…