Мой-мой
Шрифт:
– Откуда взялись эти цветы на балконе? – спрашиваю я.
– Красиво? Это мы с Каем купили сегодня в Павильоне Цветов в
Таврическом саду.
– Красиво. Я хочу перевесить зеркало в прихожей. Оно висит слишком низко и мне не видно в нем мою голову.
– Не трогай зеркало. Это я его так повесила. Пусть так и висит.
– Но мне не удобно. Я перевешу.
– Не трогай, это не твоя квартира!
– В чем дело? Что-то не так?
– Извини, кто-то звонит снаружи. Это пришла Лика. Сейчас я вас познакомлю.
Лика приносит тюльпаны. Целый букет больших красных тюльпанов, которые Пия спешит поставить в воду. Мы располагаемся
– Обязательно приходи 18-го мая на мой праздник! – говорит Пия.
– Ой, 18-го я как раз и не могу – у меня ночное дежурство в больнице.
– А ты отпросись или поменяйся с кем-нибудь. Я тоже должна была дежурить в консульстве, но поменялась, и теперь буду дежурить в следующие выходные. Поменяться можно всегда. Я бы хотела, что ты приходишь. Будет много мужчин, и мы посмотрим тебе хорошего мужчину. Обязательно приходи. Будет моя мама, и я тебя с ней познакомлю. А как там твоя мама?
– Она передает тебе привет. Когда она узнала, что я иду сегодня к тебе, она очень обрадовалась. А по дороге от метро я встретила Люду, и мы с ней потрепались о жизни. Рассказывай, что нового.
– Мы только сегодня вернулись из Лаппенранты. А в пятницу ходили в бар "Пушкин", где мы с тобой однажды были. Нам нужно еще ходить куда-нибудь вместе, чтобы посмотреть мужчин. Хочешь чаю? Я могу поставить.
От их разговоров мне сразу становится скучно и вместе с тем понятно, что квартиру убирала не Пия, а Люда. А чего стоит последнее предложение идти и смотреть мужчин?! Зачем я должен присутствовать при этих блядских разговорах? Тем более, что Лика уж вовсе не красавица. С такой внешностью нужно ходить не по барам, чтобы смотреть там мужчин, а по зоопаркам, чтобы смотреть там крокодилов. Поэтому я тихонько ретируюсь в гостиную к детям, и начинаю смотреть с ними "Pokemon 3".
– Владимир, – кричит Пия. – Иди сюда! Ты почему нас бросил? Иди – говори с Ликой!
Я возвращаюсь обратно и начинаю расспрашивать Лику о ее карьере. Узнаю, что она уже несколько лет работает над диссертацией, уже написала первую главу, но профессор никак не найдет времени, чтобы ее прочитать. Он страшно занят – то у него конференция в Москве, то операция в Сосновом Бору, то он заболел гриппом. Слушая всю эту ересь, мне хочется послать ее в жопу вместе с ее диссертацией и с ее профессором. И где только Пия ее отрыла? Поскорее бы она отсюда свалила! У нее на шее какая-то язва. Могла бы заклеить пластырем, ведь противно же смотреть!
– Владимир, я отвезу Лику к метро на "Чернышевскую", а ты оставайся с детьми. Хорошо?
– Ой, Пия, не надо меня везти! Я сама дойду! Что ты?
– Я хочу это сделать – хочу показать тебе свою машину. Идем!
Когда они уходят, я беру рулон широкого скотча, лежащий на подоконнике, и иду с ним в спальню. Залезаю под кровати и крепко сматываю им ноги друг к другу. Теперь они не будут разъезжаться по ночам, когда мы на них ебемся.
Приходит Тела, чтобы забрать свою девочку. Рассказывает о том, что ездила в Выборг по делам финского меньшинства и ужасно устала. Дети досматривают фильм и начинают играть с собакой. Возвращается Пия. Уже половина девятого. Когда же мы будем говорить о наших делах?
– Сегодня у меня должен был быть массаж в пять, но
Лена-массажистка почему-то не пришла, хотя я с ней договаривалась.
Завтра я позвоню твоей
– Позвони. Мне будет интересно узнать твое мнение о ней.
К девяти детей разбирают. Мы остаемся одни. Пия зовет Кая и усаживается с ним на диван, обняв его за плечи. Ее лицо приобретает серьезное, сосредоточенное выражение. Знаком руки она предлагает мне сесть в кресло напротив. Мы смотрим в глаза друг другу. Я пробую улыбнуться, но не могу. Она ждет, чтобы я начинал говорить. О чем?
Я молчу. Она тоже молчит. Молчание становится неловким. Кай ерзает. Мой взгляд скользит по столу и цепляется за бутылочку с массажным маслом, которым Пия натирала мне в субботу ступни ног. Она сказала, что любит это делать, она делала это своему мужу, а теперь, если мне понравится, станет делать и мне. Мне понравилось, поэтому я говорю:
– Может быть, ты сделаешь мне foot massage?
– Нет, – упрямо отвечает она.
– Тогда я пошел. Мне надо еще совершить сегодня несколько международных звонков.
При этом я поднимаюсь с кресла и, ловя на себе недоумевающий взгляд Кая, Пия явно готовила его весь день к этому разговору, бросаю ему по-английски:
– I am going. I have to make some international calls.
Я вижу, как дергается при этом лицо Пии, становясь несчастным и жалким. Маска сосредоточенности и серьезности слетает с него в мгновение ока.
– Не уходи, – шепчет она сорвавшимся голосом. – Пожалуйста, не уходи…
Но я вдруг наполняюсь решимости быть до конца жестоким. Она достаточно испытывала мое терпение и трепала мне нервы весь сегодняшний день. Пусть теперь хорошенько подумает над собственным поведением. Надо ее наказать, проявить твердость, иначе она будет меня ломать в будущем. Я должен быть сильным и жестким!
– Почему ты никогда не скажешь мне правду? – слышу я ее беспомощный лепет.
Повернувшись, я выхожу в прихожую, быстро обуваюсь и, не оглядываясь, бегу по лестнице вниз, не в силах больше себя контролировать. Я бегу по улице, переходя постепенно на шаг, и без лифта по лестнице поднимаюсь на шестой этаж.
Только у себя дома замечаю, что меня сильно знобит. Лоб покрывается испариной, к горлу подступает тошнота. Я чувствую, что надо вернуться, но мне удается себя сдержать. Каким-то образом попробую вытерпеть до утра, чтобы все перегорело. Не стану идти на поводу у женщины! Завтра она будет как шелковая. Если я вернусь сейчас – я признаю свое поражение. Она хочет, чтобы я возвращался. Она меня ждет. Может быть, наивно надеется, что я действительно сделаю только несколько необходимых звонков и приду назад? Но я не приду! А звонки я сделаю – и первым делом я позвоню Ольге!
Ольга дома. Ольга рада, что я объявился.
– Хочешь, я скажу тебе что-то хорошее? – спрашивает она.
– Скажи, мне это сейчас нужно! А еще расскажи о Будапеште, как там было?
– Хорошо, сейчас я приеду и все тебе расскажу.
– Это и есть то хорошее, что ты хотела мне сказать?
– Да, встречай меня у метро через час – в половине одиннадцатого.
Насколько эротичными могут быть слова? От разговора с Ольгой мне становится легче. Я ощущаю эрекцию, снимаю штаны и подхожу к зеркалу, в котором отражается мой нетерпеливо подрагивающий хуй, который через час я всажу в Ольгу, и который еще совсем недавно – вчера вечером, показывал в соседней Финляндии свои лучшие стороны. Почему же так возбуждают слова и мысли?