Мой-мой
Шрифт:
– Хорошо, сейчас я зайду к нему в кабинет снова и выясню.
Через две минуты он перезванивает.
– Толстой, номер верный – посылай опять!
Опять набираю номер, и снова попадаю на австрийского дяденьку, уже начинающего гневаться. Переспрашиваю его номер. Номер совпадает, но это не номер русского посольства.
Перезваниваю Хайдольфу.
– Номер не тот.
– Хорошо, делаю еще одну попытку.
Через минуту:
– Толстой, записывай правильный номер, он сказал, что ошибся.
Факс удачно проходит. Теперь остается ждать результатов.
Через
– Ну, все – получил. Он очень смеялся над письмом, особенно – его привела в восторг твоя подпись. Он бегал по посольству и ее всем показывал. Затем пришел и сказал: "Хорошо, если за вас так просят, тогда можете заплатить половину!" Я заплатил. Спасибо тебе, Толстой, я рад и этому! После такой-то нелегкой схватки с этим хитрым наместником КГБ, это тоже победа!
– Это не совсем победа, это – компромисс. Но я тебя поздравляю тоже. Видишь, Хайдольф, моя подпись имеет вес!
Слава Богу! Вопрос решен. Буду встречать Хайдольфа во вторник. А почему смеялся русский консул, я знаю. Подписываться "Яременко-Толстой" для меня слишком длинно, поэтому я подписываюсь сокращенно "Я-Толстой".
Решив вопрос с Хайдольфом, я связываюсь по SMS с Пией и предлагаю ей вместе провести уик-энд. Она согласна. Я должен прийти к ней в семь. Я собираю грязное белье в большой пластиковый пакет. Нужно воспользоваться случаем и все постирать. У меня уже практически не осталось ничего чистого.
– Сегодня у меня будут гости, – сообщает мне Пия. – А чем ты занимался последние дни? Ремонтом?
– Да, а еще я купил себе цветок и заказал два больших зеркала. А что делала ты?
– Вчера с Лизой мы были на презентации в отеле "Астория". У нас в консульство всегда приходит много приглашений на презентации, концерты, театральные премьеры, но никто, кроме Лизы, туда не ходит. Иногда, но редко, я тоже хожу с ней.
– Ты можешь приносить часть приглашений мне, они ведь все равно пропадают, а так бы я ходил везде с художником Будиловым. Тебя мы тоже будем иногда брать с собой.
– Посмотрим. А когда ты меня познакомишь с твоим другом
Будиловым? Ты уже знаешь некоторых моих друзей, а я, кроме твоего лондонского друга, твоих друзей не знаю. Можешь приводить его сюда.
– Хорошо, но лучше, если мы с тобой сходим к нему. Тогда ты сможешь посмотреть его картины. Он интересно рисует ос и расскажет тебе их историю. А вы долго были вчера в "Астории"?
– Не очень, часов до девяти. Потом мы зашли еще в "Hard Rock
Cafe" и просидели там до двенадцати.
– Вы были вчера в "Hard Rock Cafe"?
– Да, мы с Лизой пили там пиво.
К восьми начинают сползаться гости. Это все исключительно финны. В кухне у Пии стоит ящик красного вина, купленный в duty-free. Это "Sangre del Toro" – очень хорошее и недешевое испанское вино, название которого в переводе означает "кровь быка". К каждой пробочке каждой бутылки приделан пластмассовый маленький бычок. Жалко, что я не могу пить. Очень хочется, но буду держаться.
Что
Директор неплохо говорит по-русски. Его жена почти совсем не говорит и не понимает. Этот скользкий и неприятный тип сразу же начинает задавать мне какие-то гаденькие вопросики. Зажав меня в кухне, он не хочет от меня отстать, рассказывая о своих мещанских проблемах. О том, как плохо ему жить на Ленинском проспекте, в то время, когда все остальные финны живут в центре.
– А почему ты не живешь в центре?
– Для нас это слишком дорого. На Ленинском проспекте мы платим за четырехкомнатную квартиру стопятьдесят долларов, а в центре такая квартира будет стоить триста или пятьсот.
– А сколько платишь за квартиру ты? – спрашиваю я пробегающую Пию.
– Я не знаю, у меня просто высчитывают из зарплаты какую-то сумму. Думаю, это – как и у всех наших дипломатов – пять процентов от того, что зарабатываешь.
– А я – не дипломат, – жалуется директор, – мне хуже. А еще у меня большая проблема. У нас четверо детей и мы плохо помещаемся в машину. Каждый день дети растут, и нам в машине становится все тесней и тесней. Нужно купить новую машину, но я не знаю, какую. Обязательно такую, чтобы туда могла влезть вся моя семья. Эта проблема не дает мне спать уже полтора года.
– Мне бы твои проблемы! – говорю я. – А почему бы, тебе не купить
Крайслер Вояджер. Это отличный автомобиль на восемь посадочных мест, объемом салона 6 квадратных метров. Мы купили такой для нашей австрийской фирмы.
– Какая хорошая идея! – радуется директор, и тут же восторженно обращается к своей жене по-фински с длиннейшим монологом, из которого я могу вычленить лишь два понятных мне слова – "Владимир" и "Крайслер Вояджер". Затем он бросается к толстой претолстой женщине, которую я уже коротко описал в одной из предыдущих глав, и тоже ей что-то торжественно говорит, и снова я ловлю два понятных мне слова – "Владимир" и "Крайслер Вояджер".
Подкинув ему столь гениальную идею, мне, наконец, удается от него отделаться. Но не тут то было! Вместо него на меня набрасывается его супруга. Она говорит по-английски. По-моему, они решили, что я сказочный источник чудесных идей, и что им надо их все из меня выжать.
В какой-то момент к нам присоединяется уже изрядно напившаяся Пия. Ей тоже хочется со мной беседовать. Говорить же из-за жены директора нам приходится по-английски, а английский Пии мне понимать трудно. Она говорит с таким чудовищным финским акцентом, что мне нужно сильно напрягаться для его понимания. В финском языке практически отсутствуют интонации. Английский же – язык интонационный.