Мой (не)любимый дракон
Шрифт:
И смотрела на неё, как кролик, загипнотизированный удавом. Очень красивым и породистым.
Почему-то подумалось, что эта холёная Снежная Королева и айсберг Герхильд составили бы идеальную пару.
Вот будет облом Блодейне, если мои прогнозы сбудутся.
Остальные девушки предпочли остаться на своих местах. В полумраке их лиц и фигур было особо не разглядеть, поэтому я сделала себе пометку в памяти: присмотреться к ним позже, во время бала. А пока что попыталась запомнить имена: Бриаллен, Хелет, Рианнон и Майлона.
Мне повезло, прямо-таки сказочно:
Майлона мне напомнила молоденькую фанатку, визжащую от восторга при взгляде на своего кумира: музыканта, актёра — без разницы. А здесь целый будущий император.
Обрадованная тем, что наконец обнаружился источник информации, я как бы между прочим сказала:
— Стать невестой Его Великолепия большая честь. Странно, что некоторые алианы от неё отказываются.
Как по мановению волшебной палочки все звуки стихли. Повисло молчание, заставившее меня напрячься. Переглянувшись, девушки уставились на меня немигающими взглядами. Даже поварёнок позабыл о том, что должен жарить сухарики. Принялся озадаченно почёсывать остриём шампура свою макушку, отчего белоснежный колпак съехал набок.
— Знаете, а я вот тоже так считаю! — неожиданно поддержала меня Майлона, тем самым немного понизив градус напряжения.
— И тебя совсем не смущает, — кашлянув, начала было Гленда, а я затаила дыхание, — что он…
Он что? Что?!
Как назло, в тот самый момент так некстати распахнулись двери, и слуга в синем кафтане, красных лосинах и коротких пышных штанах объявил:
— Её Сиятельство графиня Далива Ниана д’Ольжи!
— Фаворитка, — прокомментировала наша ходячая Герхильдопедия, и все девушки опустили взгляды.
Поднявшись, слаженно присели в реверансах. Я последовала их примеру.
Послышались шаги и шелест юбок. Оставаясь верной самой себе, я вскинула взгляд и быстренько просканировала им незваную гостью. Чтобы уже в следующее мгновение мысленно застонать. Ещё одна красотка на мою голову.
Как будто их без этой Даливы в комнате было мало. У меня скоро случится передоз от избытка прекрасного.
Любовница наследника была сногсшибательно хороша и казалась полной ему противоположностью. Если Скальде был как глубокая ночь, безлунная и беззвёздная, то графиня предстала в моём воображении ясным, в самом разгаре полднем. Идеально-красивое лицо девушки обрамляли густые золотистые волосы, собранные в замысловатую причёску и украшенные головным убором с аппликациями из золотых колосьев.
Выпрямившись, я поймала лучащийся взгляд больших изумрудных глаз — в них словно отражались огоньки всех свечей разом. Нежный абрис лица, чувственные губы и россыпь веснушек на щеках. Одета фаворитка была в медового цвета платье, отороченное снизу и на рукавах коричневым мехом. На груди и в ушах — массивные украшения из янтаря, подчёркивавшие нежную с персиковым отливом кожу.
И сдалась Герхильду ари, когда у него под боком такое сокровище.
Её Сиятельство изобразила нечто вроде книксена: едва согнула колени и тут же царственно распрямилась. Стала пристально нас оглядывать, обходя каждую по кругу. Просвечивала взглядом, словно рентгеном, от макушки до самых пят и при этом не произносила ни звука. Алианы тоже почему-то молчали и, если и были недовольны столь бесцеремонным досмотром, виду не подавали.
Во мне же вспыхнуло раздражение. Мало того что Герхильд утром нас, как товар, разглядывал (ладно, не нас, а их; я в поле зрения его отмороженности почти не попала), так теперь ещё и эта пялится так, словно рабыню себе выбирает. Этакую Золушку на побегушках.
— Может, монокль дать? — поинтересовалась с улыбкой. Наверное, она вышла несколько ядовитой, потому что графиня наморщила свой идеальный носик и резко притормозила.
Приблизившись ко мне вплотную, упёрлась в меня немигающим взглядом. Теперь в её глазах отражалось не согревающее пламя, а щетинились ледяные осколки.
У Герхильда поди нахваталась.
— Эсселин Сольвер, полагаю?
— Вы полагаете верно.
Далива нахмурилась, отчего у неё на переносице обозначилась глубокая складка. Поджала губы, и те вытянулись в тонкую блеклую нитку.
Гримаса недовольства её сиятельству явно не шла, портила эту совершенную красоту.
Отступив на несколько шагов, графиня гордо вздёрнула подбородок и проговорила, обращаясь ко всем нам:
— На протяжении следующих недель вы будете находиться под неусыпным надзором. За вами днём и ночью будут следить слуги, придворные, наследник, эссель Тьюлин. И я, — жёсткой усмешкой подчеркнула свои последние слова. — Смысл моей жизни заключается в том, чтобы служить Его Великолепию и помочь ему сделать правильный выбор.
«Какой-то ограниченный и унылый смысл», — отметила я про себя.
А Далива тем временем вдохновенно частила:
— И я сделаю всё, возможное и невозможное, чтобы ари стала достойнейшая из достойнейших. А те, которые, по моему мнению, окажутся недостаточно хороши для Скальде, — и снова я удостоилась внимания приближённой к королевскому телу шлю… многоуважаемой эсселин, — долго в Ледяном Логе не загостятся.
Я совершала ошибку за ошибкой. Впору было рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом. Вместо того, чтобы заручиться поддержкой этой выпендрёжницы, опрометчиво брошенной фразой построила между нами стену.
Мне следовало вести себя, как вела бы Фьярра: быть кроткой и предупредительной. Вот только беда в том, что я не Фьярра. И хоть разумом понимала, что от моего поведения зависит наше с Лёшей будущее, измениться за каких-то несколько дней не могла.
Меня тошнило от того, что приходилось пресмыкаться перед Блодейной. Вертеть хвостом перед тальденом. Ещё и любовнице его в рот заглядывать? Нет уж, увольте.
Я не хочу и не буду потворствовать их средневековым замашкам! А начнёт ставить мне палки в колёса — пожалеет, что на свет родилась и связалась с землянкой.