Мой (не)любимый дракон
Шрифт:
— Вы здесь в безопасности, эсселин Сольвер, — смерил меня ироничным взглядом Герхильд.
Ещё и веселится, изверг.
В глазах мага бегущей строкой читалась насмешка, мол, какая из этой трусихи правительница империи.
— Никто вас не обидит. Не украдёт и не съест.
Успокаивал Его Великолепие отвратительно. Ведь если вспомнил про «съест», значит, прецеденты имелись.
— Но если что-то из этого всё же со мной случится, знайте, вы не приглашены на мои поминки.
Ощутив себя под перекрёстным прицелом взглядов, поняла, что опять ляпнула лишнее. И так всегда, стоило только занервничать.
Да и как тут не волноваться, стоя перед входом в забытое людьми и богами место, в нескольких сантиметрах от драконочеловека, оказывающего на меня какое-то гипнотическое воздействие.
Дурман в голове рассеялся, когда в сознание ворвались громкие голоса магов, на которые наслаивался зловещий скрежет расползающихся в стороны металлических створок.
Бывшее пристанище Древних встретило нас холодом, сумраком и леденящей душу мглой, хлынувшей из распахнутых ворот.
Когда с наставлениями было покончено, нам всем выдали по артефакту. Колечко из чернёного серебра как влитое село на безымянный палец. Стоило металлу соприкоснуться с кожей, как по украшению, будто рябь по воде, побежали искры, зажигая каждый выгравированный на кольце символ.
Засмотревшись на игру света, золотыми бликами касавшегося кисти, я не сразу заметила, что к магам, продолжавшим с упоением читать заклинания, подвели телёнка. А услышав жалобное мычание животного, неуклюже переступавшего с ноги на ногу, поспешила скрыться в карете, понимая, что прихватили его с собой не в качестве болельщика.
Я всегда любила зверушек, больших и маленьких. Поэтому десятой дорогой обходила цирки и зоопарки, не способная вынести вида животных в клетках, предпочитая и вовсе на них не смотреть. А вот мимо дворняжки с голодными грустными глазами, наоборот, пройти не могла, тут же бежала в магазин за чем-нибудь вкусненьким для «беспризорника». Своего последнего кота тоже на улице подобрала.
Интересно, как там без меня Котений Котеньевич? Раньше, когда был помельче, мы его ласково называли Котей. Но с тех пор как возмужал и стал напоминать тигра в мини-формате — такой же рыжий-бесстыжий, с тёмными продольными полосками по всей немалых объёмов туше — все к нему обращаются не иначе как Кот или уважительно по имени отчеству.
Покупает ли ему Фьярра его любимую куриную печень? Вредную, конечно, но иногда ведь можно побаловать любимого питомца.
А вот стал ли он любимым для неё… Как и мой Лёшка.
Вздохнула грустно, пытаясь понять, ревную ли до сих пор. По идее, при мысли об этой воровке чужих мужей и, собственно, самом муже сердце должно скакать галопом. А вот не скачет, стучит себе ровно. Я бы даже сказала как-то отстранённо.
Наверное, правы мама с бабушкой: женщины в нашем роду действительно прокляты. Раз стоит только выйти замуж, и всё, конец лав-стори. Раньше я в это не верила, но после знакомства с Адальфивой была вынуждена пересмотреть свои жизненные убеждения.
Я сидела в карете всё то время, пока маги приносили в жертву невинное существо и призывали в лабиринт души умерших. Алианы стояли неподалёку, совершенно спокойные, я бы даже сказала безразличные к смерти животного. Наверное, для них жертвоприношение в порядке вещей. Мне же многие здешние обычаи казались дикими, страшными и отвратительными.
— Княжна, вы что здесь, уснули? — вырвала меня из мира мрачных раздумий эссель Тьюлин, несколько раз ударив кулаком по изрисованному морозными узорами стеклу. Скомандовала резко, словно я была не невестой, представительницей древнего дворянского рода, а новобранцем, призванным на войну: — Скорее за мной! Будете входить в лабиринт третьей.
Жаль, что не минус первой, то есть не входить в него вообще.
Подобрав юбки, я покинула карету и поплелась за распорядительницей отбора, чувствуя себя ещё одним жертвенным телёнком. На магов и туда, где снег окрасился багровым, старалась не смотреть.
— Лучше бы Герхильду пустили кровь, — бормотала себе под нос, следя за тем, как в туманном зёве лабиринта исчезает первая невеста — Гленда.
— А ему и пустили, — услышав моё ворчание, сказала Майлона, переминавшаяся с ноги на ногу в попытке согреться. — Ты что не следила за призывом? Это же было так интересно! Только Его Великолепие жаль немного. Резать ладони, должно быть, очень больно. Но иначе бы, без крови потомка, покойные ари не откликнулись на наш призыв.
— Не больнее, чем когда тебе перерезают глотку, — буркнула я, невольно посмотрев в ту сторону, где лежало мёртвое, истекающее кровью животное.
Тёмная, почти чёрная — под ней таял снег, а у меня внутри от этого зрелища, наоборот, всё холодело. Почувствовав, как к горлу подступает терпкий комок, отвернулась и услышала собственное имя.
— Эсселин Фьярра-Мадерика Сольвер, вы следующая! — приговором прозвучали слова.
Я последовала к воротам, провожаемая дюжиной взглядов. Один из них то заставлял покрываться испариной и провоцировал учащённое сердцебиение, то морозил меня с ног до головы. Сейчас я чувствовала его как никогда остро, всем своим естеством. И даже когда туман за спиной сомкнулся, скрыв меня от наблюдателей этого безумства, продолжала ощущать тальдена. Каждым сантиметром кожи, каждым своим волоском. Будто Ледяной по пятам следовал за мной.
Впрочем, мысли о Герхильде очень скоро добровольно покинули моё сознание. Стоило мне очутиться в ловушке пугающей мглы, как стало не до сердечных или чёрт его знает каких там переживаний. Чем дальше оказывалась от входа в лабиринт, тем больше густела хмарь перед глазами, становясь почти непроницаемой. Словно где-то на небесах опрокинули огромную кастрюлю с молочным киселём, и теперь он разливался по промёрзшей земле, стекал с обледенелых стен.
От промозглого воздуха першило в горле, а от неспособности видеть дальше собственного носа тревожно ныло в груди. Я вздрагивала от малейшего шороха. Даже от звучания своих же шагов и собственного дыхания, с хрипом вырывающегося из лёгких.
Казалось, это вовсе не я дышу, а кто-то или что-то, что идёт по моему следу. Крадётся, с каждым шагом становясь всё ближе к своей поживе, то бишь ко мне.
Надеялась услышать голоса других алиан, а лучше — повстречать одну из них и дальше уже идти вместе. Желательно взявшись за руки. Сейчас бы я обрадовалась даже Керис.
Но меня окружали лишь вздымающиеся к небесам стены и карабкающийся по шероховатому камню туман. Лишь однажды впереди, у излома лабиринта, мелькнула чья-то облачённая в светлое фигура. Может быть, Ариэлла? Это на ней было горностаевое манто.