Мой (не)желанный малыш
Шрифт:
Стоит встретиться со Стэфаном взглядом, как внутри вверх рвется алое пламя. Этот разрушающий огонь горячим обжигающим языком лижет трепещущее сердце. Больно! Осознаю окончательно, что весь его «состряпанный» в прошлом образ – всего лишь фальшь для достижения цели. С трудом сглатываю. Есть такой порог душевного страдания, когда теряешь всякую гордость. И я на грани.
Мир дрожит и трескается в отражении луж, когда буквально через мгновение широкие шершавые ладони обхватывают мои плечи. Чувство такое, что если замедлить дыхание, то и время замедлится. Остановится!
Стэфан прижимает мою голову к своему
Его аромат с нотами ванили, кожи и свежей травы проникает в самую глубь трепещущего сердца. Нервы натягивает до предела! Внезапно осознаю, что попадаю в такое же неровное дыхание, как и мое. Сердце изнутри ломает ребра…
– Я давно хотел это сделать. Думал о тебе и вот – сегодня сломался, – шепчет, лаская губами завиток у моего уха. – Ты мне нужна, Катя.
Отталкиваю с силой. Только это все равно, что бороться со скалой – даже на шаг не сдвинулся.
– Оставь меня в покое, – цежу с такой злобой, что у самой бегут мурашки по коже.
Игнорирует все мои попытки. Еще сильнее, как капкан, руками сжимает талию.
– Скажи, что ты обо мне не думала, – во взгляде разноцветных глаз такой спектр чувств, что непроизвольно теряюсь, – и я больше не побеспокою тебя.
С каждой секундой моего молчания на лице Стэфана растет напряжение. Желваки ходят ходуном. Как же я соскучилась! Я уже и забыла, какой он сильный, высокий.
Одёргиваю себя. Нельзя! ВСЕ блеф! Поддаться словам Дицони – не уважать себя. Наша безмолвная борьба длится бесконечность… а может быть, всего секунду.
– Нет, не думала, – с трудом сглатываю ставшую вязкой слюну. – Прощай, Стэфан.
Прежде, чем отвернуться, высоко приподнимаю подбородок. Своим жестом хочу показать, доказать: вот, посмотри, Дицони! Я не погибла без тебя. Я дышу!
Дергает за руку, не давая уйти. Нет, не больно, но достаточно ощутимо.
– Не отпущу.
Прикрывает на мгновение необычные глаза. Смотрит на меня, прикасаясь двумя пальцами к своим губам. Можно даже предположить, что нервничает. Но нет! У него каменное сердце. Стэфану чужды какие-либо переживания.
– Проклятье! Катя…
Обхватив мои скулы, ласкает большими пальцами чувствительную кожу.
Хватаюсь за его запястья. Мне страшно! Кажется, если отпущу, молния поразит.
Эти руки… Сильные мужественные руки обвивают мою талию. Огненный поцелуй, как укус пчелы, застает врасплох. В отчаянье бью по широким плечам. Большие тёплые ладони лишь сильнее стискивают. Подавляют волю. Порабощают. Жадными движениями рук по бокам проводит. Чувствую его пальцы так, будто между нами нет никакой преграды – только обнаженная кожа. Шершавые ладони ниже скользят, бедра сквозь ткань юбки ласкают. Прижимает все теснее к себе. Мои кулачки больше не бьют в мощную грудь – туда, где дико грохочет мужское сердце. Пальцы безвольно разжимаются. Глупое сердце просит, нет, требует, чтобы Стэфан больше никогда меня не отпускал! Отрывается от моих губ и целует в лоб смазанным поцелуем. Такое простое едва ощутимое касание, но оно будто огнем опаляет. Мысли разбиваются на тысячи и тысячи мелких фрагментов. Будто
– Башню рвет… – оторвавшись от губ, проводит цепочку пылких поцелуев вдоль шеи. Щекочет горячим дыханием. Прикусывает мочку моего уха, посылая вдоль позвоночника сладкие нервные мурашки, – … с ума сводишь…
Хрипотца в его голосе разбивает вдребезги все установки! Будто поезд заминировали. Взрыв и – он на всем ходу с рельсов сходит. В его объятиях я гибну и снова возрождаюсь! И так без остановки, по спирали. Невиданная сила окутывает меня коконом, парализует все мысли.
Нет… Отворачиваю лицо, не давая ласкать себя чувственным губам. Нет! Разве можно любить предателя?! Собрав всю силу воли в кулак, упираюсь ладонью в твердую, неподатливую, как гранит, грудь. Обвинения срываются с губ сдавленно, будто каждое слово причиняет невыносимую муку:
– Такое ощущение, что ты следишь за мной, – прикусываю изнутри щеку, ощущая, как рот наполняется металлическим привкусом, – и когда считаешь, что я счастлива, спешишь причинить мне боль!
*Радикальный стиль – несет в себе провокационный характер. Запоминается духом бунтарства, когда все прежнее, традиционное отвергается. На смену ему приходит «несерьезное» отношение к миру.
Глава 55
Катя
Ведь я почти себя убедила, что все кончено. Как он может быть таким жестоким?!
Зрачок Дицони расширяется. Поглощает тьмой. Кажется, понимает, что я уже приняла решение и все его слова и уловки впустую.
– Я люблю тебя, – швыряет в меня припасенным козырем.
С видимой легкостью отбиваю его. Распадаюсь при этом внутри на острые осколки. Этот звук ни с чем не спутать! Звук разбитого сердца. Неровные края кромсают так, что душа заходится в агонии. Только по мне не скажешь, как больно, когда с губ срывается холодное:
– Сочувствую.
Стэфан дергается, как от удара, внимательно вглядывается в моё побледневшее лицо. Впервые в его глазах мелькает растерянность. Да, Стэфан Дицони. Я тоже умею играть жестко! Надменный подбородок каменеет. Задела-таки гордость.
– Если ты меня любишь, как говоришь, то оставь в покое! – жалкий звук дрожи в голосе почти готов сорваться с губ. Боюсь этого, поэтому кричу истерично. – Дай мне дышать!
Разбиваю свой некогда тщательно возведенный по кусочкам-кирпичикам мир – это последняя, безнадежная попытка не дать ЕМУ уничтожить меня. Камня на камне не оставляю! Сжимаю с силой кулаки – так, что овальные ногти впиваются в нежную кожу. Как же все это невыносимо!
Страдаешь, мечтаешь о чем-то, а потом это оказывается фальшью, сизым дымом. Не позволю больше себя окутывать лживой паутиной! Делаю шаг назад, разрывая этот порочный круг. Такое просто движение, а сердце кровью обливается. Оно еще помнит во всех подробностях нежные слова, взгляд, руки. НО разум уже понимает: все ложь.
– Что тебе надо от меня? – горжусь собой, потому что голос звучит безразлично… почти.
Наступаю прямо в лужу, но не замечаю этого. Сейчас я веду две ожесточенные войны – с Дицони и… со своим разумом. Последний борется с глупым сердцем.