Мой (не)желанный малыш
Шрифт:
Илья прочищает горло и к моему нескрываемому облегчению соглашается:
– Да, так будет лучше, – поправляет ворот, а затем лацканы черного классического пиджака. – К тому же, думаю, что твоему отцу понадобиться моя помощь.
Страх отступает. Сама того не замечая, уже морщусь скептически. Ведь пиджак Ильи такой же скучной расцветки, как и все в моей жизни. Если только помочь сделать конец этого дня еще более унылым.
– Я когда в сад выходил, – делится своими наблюдениями жених, – видел, как по парадной лестнице Дицони поднимался. Твой отец, наверняка, будет в ярости!
А
«Дицони…» – задумчиво повторяю про себя. Вот уж не знаю, кто это, да и особо знать не хочу! Но слова жениха всё-таки зароняют отравленное семя любопытства. Заставляют брошенную женихом фразу в голове крутить: «Твой отец, наверняка, будет в ярости». А вдруг вечер обещает быть не таким уж и пресным?
Я еще ни разу не видела, чтобы отец не мог справиться с эмоциями при виде какой-либо личности. Обычно это преимущество принадлежало исключительно мне. Прикасаюсь губами в легком, словно дымка, поцелуе к гладко выбритой острой скуле Ильи.
– Иди первый, а я пока заскочу в дамскую комнату припудрить носик, – мило улыбаюсь, чем буквально заставляю встрепенуться Илью от радости. – Позже встретимся.
Вернувшись в дом, проскальзываю к лестнице, чтобы подняться к себе. Хочется хоть немного передохнуть от всего фарса, что происходит в гостиной. Останавливаюсь, будто вкопанная, так и не дойдя до своей комнаты.
– Вышвырни его вон! Немедленно!
Невольно прислушиваюсь к враждебному тону матери. Никогда не слышала, чтобы она так разговаривала с отцом! В его присутствии она всегда неизменно сдержанная. Сейчас же кажется, что она вот-вот впадёт в самую что ни есть ярость, совсем несвойственную леди. Хоть я и не вижу родителей, буквально ощущаю витающее между ними напряжение в воздухе.
– Света, он уже здесь, – в голосе отца звучат странные ноты.
Никак не могу идентифицировать его тон. Досада? Хотя последнее и вовсе кажется чем-то из области фантастики.
– Поверь, дорогая, если бы только это было в моих силах, ноги бы его не было в нашем доме.
– Ты мне клялся, Борис! – в голосе матери звучат истеричные ноты. – Как он посмел переступить порог нашего дома?! Этот дикарь! КАК!? Из какой помойки он выбрался? – голос мамы звенит от гнева. Она с шумом надсадно втягивает воздух, чтобы перевести дыхание. – Его здесь не будет! – голос звучит тверже, будто она уже приняла решение, за которым следует ультиматум. – Это моё последнее слово или я…
– Мы не можем утроить скандал. Просто права не имеем, – старается донести отец свою позицию, – но поверь, дорогая, я сделаю все, что возможно, чтобы Дицони, несмотря на свой пакет акций «Hotel winter”, почувствовал себя здесь лишним.
– Здесь, среди благопристойных людей, – будто не слыша отца, продолжает негодовать оскорблённая до глубины души мама, – этого дикаря не будет!
Не желая быть застуканной с поличным, опрометью скрываюсь за дверью своей комнаты. Прислоняюсь спиной к гладкой прохладной поверхности. Моя спальня – одно из
Оттолкнувшись от двери, подхожу к большому, в мой полный рост, зеркалу в серебристой раме. В ушах до сих пор звенит запальчивое мамино: здесь, среди приличных людей, этого дикаря не будет! В этом вся моя мать! Буквально разделяет людей на касты. Не терпит никого, кто, по ее мнению, не принадлежит к сливкам высшего общества. И даже большие деньги не помогут закрыть глаза на низкое происхождение. На такого человека она без шанса вешает ярлык «Недостойный». Эти варварские законы под высоконравcтвенной личиной… Как же тошнит от этого!
Непроизвольно проникаюсь симпатией к этому Дицони. Какая, собственно, разница, как человек «поднялся»? Разве не значимее то, что он достиг всего своим трудом, а не как младший Сазонов, сорвал куш при рождении?
Дицони все недолюбливают, а значит, мне он уже нравится! Следовательно, есть в нем что-то такое. Какой же выдержкой необходимо обладать, чтобы прийти в дом, куда его не приглашали, а присутствующие не скрывают своей ненависти? Каковы же границы его власти? Мне остается только догадываться, каково это – пойти против целой системы? Мне никогда этого не узнать, как бы безумно не хотелось. Должно быть, его влияние очень высоко, если даже мои родители не в силах изменить ситуацию в свою сторону. Причем, в которой, казалось бы, они должны быть полноправными хозяевами.
Несомненно, этот человек знает, насколько высока его значимость, а вот я далека от всего этого. Не люблю игры влияний по типу у кого кровь голубее и карман толще. Сегодня обязательно понаблюдаю за этим представлением.
Глава 9
Катя
Меняю туфли со средней высоты каблука на почти аналогичные, только «шпилька» у них не менее десяти сантиметров. Илья будет просто в ярости! Как же он не любит, когда я почти одного с ним роста. Его проблемы! Нравиться и угождать – это так скучно. Совершенно нет желания потакать Сазонову-младшему. Он должен четко понимать, что слова – словами, а я жду действий. Пока я вижу только, что он готов брать, а вот давать взамен не готов.
Высокие каблуки – это большее, что я могу сделать в данной ситуации – показать свое «фи» на его желания. Я слишком своенравная, чтобы быть чьей-то тенью и… женой. Но пока никому не обязательно знать о моих планах. Хмыкнув, поправляю золотистые локоны, струящиеся упругими волнами по открытым плечам. Несмотря на то, что мое лицо бледное от природы, сегодня кожу щек покрывает нежный персиковый румянец от какого-то необъяснимого волнения.
Почти невесомый стук в дверь отвлекает от мыслей. Бросив последний придирчивый взгляд на отражение, громко приглашаю: