Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!»
Шрифт:
Отец письменно изложил по этому поводу в Нюрнберге определенное мнение:
«Пробыв несколько месяцев в Лондоне, я направил ему (Гитлеру) подробный отчет о своих впечатлениях. В нем я выражал убеждение, что Англия сильна, правящий слой героический и что основным направлением английской внешней политики по-прежнему остается «Balance of Power» (баланс сил). Эти факты лежали в основе всех дальнейших отчетов, сделанных мной для Адольфа Гитлера в течение моего посольского времени. Представленный обвинением в Нюрнберге меморандум от 2 января 1938 года обобщает мои отчеты и подтверждает их. Долг посла на таком важном посту, как Лондон, естественно, учесть все возможности в затребованном главой государства сообщении о будущей позиции Англии; вывести отсюда заключения являлось делом фюрера.
Я упоминаю это из-за пропаганды, которая велась против меня во время и после войны, внутри страны и за границей, я будто бы ложно информировал фюрера о силе и намерениях Англии. Среди прочего мне говорится: бывший имперский министр финансов граф Шверин фон Крозиг составил записку, в которой можно прочесть, что я ставил фюрера в известность об Англии неправдиво, неверно и неполно.
161
Ribbentrop J.v.: a. a.O., S. 113f.
Я отлично помню Шверина фон Крозига. Мы познакомились на охоте в Судетах. Он был единственным министром, приглашенным отцом на эту охоту. Охотничье угодье арендовалось Министерством иностранных дел, с тем чтобы иметь возможность предложить поохотиться иностранным гостям, прибывавшим с официальным визитом. Я потому так хорошо помню эту охоту — она должна была состояться в ноябре 1939 года, — что мой полк был расквартирован в протекторате около Пльзеня, то есть совсем недалеко. Некий добрый «вышестоящий» дух, желая угодить родителям, пожалуй, в первую очередь, матери, распорядился о предоставлении мне двухдневного отпуска. Подобные вмешательства «сверху» в мою солдатскую жизнь я не ценил: всегда имелась опасность, что кто-либо из командиров — и вполне по праву — такого не одобрит и это могло неприятно отразиться на службе.
Отец со Шверином фон Крозигом, очевидно, были в хороших отношениях, иначе Шверин фон Крозиг не был бы приглашен на эту закрытую охоту. Во время войны для высоких иностранных гостей никакой охоты больше не устраивалось; но отстрелом дичи нужно было заниматься, уже только из-за ущерба, наносившегося сельскому хозяйству расплодившейся дичью. Шверин фон Крозиг, бывший неплохим стрелком, принял приглашение, естественно, с радостью. Однако друзей узнают, как известно, в беде; порядочность и вообще не являлась отличительным качеством мемуаристов в послевоенное время, в особенности же таких, которые сами были причастны к режиму. Ими двигала лишь одна мысль: оправдать именно себя, свалив «вину» на тех, кто больше не мог защищаться. Министр финансов Гитлера Шверин фон Крозиг — лишь один из многих примеров.
Отец, кстати, в речи перед главами европейских государств, собравшимися 26 ноября 1941 года в Берлине, спокойно обронит:
«(…) я охотно предоставлю суду будущего вопрос о правоте английских пропагандистов, утверждающих, что я, не зная английской сути и не понимая английского характера, докладывал фюреру, будто Англия никогда не станет воевать» [162] .
Заканчивая свои записи за несколько дней до смерти, отец не догадывался, что утверждение, будто бы он ложно информировал Гитлера об английской готовности сражаться, было предоставлено английской пропаганде немецкой стороной. Не упоминая других фактов, следует указать лишь на то, что заговорщики непрестанно требовали от англичан несговорчивости в отношении немецких предложений. Если бы дело дошло до войны, то были бы созданы психологические предпосылки для путча, так как немецкий народ войны не хотел. Группа заговорщиков вокруг государственного секретаря в Министерстве иностранных дел, Эрнста фон Вайцзеккера, неизменно утверждала своим британским собеседникам — речь шла как раз о Ванситтарте, Черчилле и других подобных «друзьях немцев» — Риббентроп будто бы информирует и влияет на Гитлера в том смысле, что Англия не станет воевать, так как является упадочной и слабой. Чтобы продемонстрировать обратное, Англия должна выступать жестко. Конспирация рассчитывала вызвать таким образом кризисную ситуацию, которая обернулась бы войной, рассматриваемой ими в качестве предпосылки для того, чтобы решиться на армейский путч против Гитлера. Клевета на немецкого министра иностранных дел имела, таким образом, однозначно политическую подоплеку. Лишь вскользь следует заметить, что большая часть политических бесед между Гитлером и отцом — из-за привычки Гитлера не созывать никаких заседаний для обсуждения очередных проблем — происходили с глазу на глаз, так что никто не мог воссоздать верную картину «совещаний» между отцом и Гитлером по собственным наблюдениям. Мне остается лишь констатировать: к сожалению! Имеющийся посольский отчет не оставляет никакого сомнения в оценке британской политики Иоахимом фон Риббентропом. Он настроен скептически, если не пессимистично по отношению к желанию Гитлера достичь долговременного сотрудничества с Великобританией. Он изображает Англию могущественным, жестким и, не исключено, настроенным на войну противником Германии; в зависимости от того, чья воля возобладает внутри страны, вероятно, даже опаснейшим противником.
162
Schriften des deutschen Instituts f"ur aussenpolitische Forschung, Berlin 1942; Ribbentrop, J. v.: Der Freiheitskampf Europas, S. 9f.
Перенимать, ссылаясь на «предшественника», без проверки или даже вопреки фактам клише и утверждения — общепринятая практика сегодняшних мемуаристов и историков. Здесь один «выдающийся» пример: бывший рейхсканцлер фон Папен, известный «Мюнхгаузен мемуарной литературы», как его называют [163] , приводит в своих воспоминаниях [164] пять из примерно 290 строк отчета в такой форме, а именно с датой, адресом и подписью, которая внушает читателю, что речь об оригинальном документе, то есть о полном отчете. Когда мать обратила внимание Папена на это искажение,
163
См.: H"ohne, Heinz: Die Machtergreifung. Deutschlands Weg in die Hitler-Diktatur, Hamburg 1983, S. 247.
164
Papen, Franz von: a. a.O., S. 423.
«(…) Из моей памяти изгладилось то, что я уже цитировал отдельные предложения отчета в английском издании, и я сожалею о забывчивости. Итак, неоспоримо, что я читал отчет в том виде, в каком он был напечатан в 1949 году в Лондоне в “Documents of German Foreign Policy”» [165] .
Разумеется, Шпици, бывшего во время составления отчета адъютантом отца, нельзя заподозрить в ошибке. Сегодня он утверждает, что уже в то время принадлежал к заговору Вайцзеккера и Кордта. Шпици дословно перенимает три предложения из книги Папена, также озаглавленные как «заметка для фюрера» (кроме того, с другим лейаутом). В свою очередь он утверждает, будто бы отец представлял Англию Гитлеру упадочной, слабой и, полноты ради, «ожидовленной», делая вывод — Англия не станет воевать. Из приведенного отчета читатель имеет возможность составить независимое представление о том, как отец оценивал Англию, и, между прочим, он сможет также вынести заключение о достоверности утверждений Шпици, по собственному признанию, знакомого с отчетом [166] .
165
Из письма Папена моей матери от 17 июня 1953 года.
166
Spitzy, R.: a. a.O., S. 133, 146, 190, 228.
Я привожу здесь оба эти примера, чтобы показать, с какой беззастенчивостью обходятся мемуаристы с исторической правдой, когда они сами были активно замешаны в «истории». Обнаружить эту клевету у Шпици любопытно в том отношении, что он хотел бы принадлежать к кругам, распространявшим клеветнические измышления [167] с ясной политической целевой установкой.
Однако вернемся к оценке политической ситуации в мире, нашедшей отражение в отчете. Гитлер долгое время, уже в разгаре войны, не мог распроститься с мечтой прийти к соглашению с Англией:
167
Марии фон Эбнер-Эшенбах принадлежит мудрый афоризм: «Опровергать клевету либо излишне, либо бесцельно!» Здесь, однако, речь идет, как мы видели, о жестких политических фактах, оказавших значительное и фатальное долговременное воздействие; поэтому и следует на них остановиться. Рассматривать иные личные, мелкотравчатые инсинуации в адрес отца я считаю ниже своего достоинства.
Ф. (фюрер): Это все альянсы по расчету. Народ знает, к примеру, что союз с Италией является не чем иным, как союзом между мной и Муссолини. Мы, немцы, симпатизируем лишь Финляндии, могли бы (sic) иметь симпатии к Швеции и, естественно, к Англии. Германо-английский союз был бы союзом между двумя народами. Англичане должны были лишь убрать руки с континента. Свою империю и мир они могли бы сохранить! [168]
Его лондонский посол видел ситуацию в 1937 году трезвее. Он представлял мнение, что партнеров или контрагентов невозможно осчастливить в принудительном порядке. Если английское правительство не разделяло мнение Гитлера, нужно было ориентироваться на это. Выводы, сделанные отцом: в таком случае оставалось лишь последовательное продолжение союзной политики, начатой под вывеской Антикоминтерновского пакта, то есть поиск союзников. Он рекомендует это expressis verbis!
168
Цит. по: Hewel, Walter: Tagebuch, 8. September 1941 (рукопись, хранящаяся у автора).
Прозападная — иначе говоря, антисоветская — политика Гитлера ориентировала рейх на поиск соглашения с западными державами, то есть с Англией и Францией. Это могло означать, в конечном итоге, что уселись бы мимо всех стульев, однако политика качелей между Западом и Востоком, как это показало начало Первой мировой войны, явилась бы, без сомнения, еще большим риском.
Гитлеровское «воссоединение с Западом», то есть соглашение с западными державами, являлось на тот момент неосуществимым. Гитлер сориентировал на него свою политику, не последовав политике Бисмарка в отношении России, так как, в отличие от эры Бисмарка, он видел в России самую опасную угрозу. Так сказать, «осторожно» в Германии теперь начинали осматриваться по сторонам. Под акцентом antibolschewi stischen компонент производили. Сначала, с акцентом на антибольшевистский компонент, установились свободные связи с Италией и Японией. Естественно, потому, что Антикоминтерновский пакт определялся в высшей степени политической составляющей. Его можно было бы развивать дальше, если бы обе западные державы продолжали уклоняться от соглашения. Во всяком случае, он был — в ситуации 1936 года — все равно лучше, чем ничего. Так как при объективном рассмотрении речь ведь и в 1936 году шла, так сказать, о «выживании». Посольские отчеты выражали это однозначно! Англия могла выступить против Германии, чтобы для сохранения европейского равновесия в английском понимании снова, как выразился Черчилль, разбить слишком сильную Германию. Гитлер должен был с этим считаться. Время начинало работать против него. Под таким аспектом нужно рассматривать следующие шаги Гитлера.