Мой папа рок-звезда
Шрифт:
Сзади сигналит мужик на черном внедорожнике, но мне плевать. Кажется, что только что я ухватился за ниточку, которая способна распутать клубок годовалой лжи. Если во всем замешана она… я не представляю, что буду делать.
Психанув, занимаю свободное место на парковке и оглядываюсь по сторонам в поиске дома. Мой дом соседний. Выхожу из машину, нажимаю на кнопку брелка и направляюсь в сторону дома. Сейчас мне точно не помешает проветрить голову.
— Я все еще жду подробностей, — напоминаю матери о себе.
— Успокойся. Ты же знаешь, что
Мать быстро меняет тему, пытается слиться и запудрить мне мозг очередной дешевкой вовремя не успевшей выскочить замуж, а может, и вовсе разведенкой.
— Решила свести меня с очередной дочерью своей уважаемой подружки? Не выйдет! Рассказывай давай, — рычу, поднимаясь по ступенькам на свой этаж.
Квартира встречает гробовой тишиной.
Разуваюсь, прохожу в гостиную и оглядываюсь по сторонам. С того дня, как я в нее заехал, ничего не изменилось. Я ни разу не думал сделать ремонт, просто не хотел этого. Я мечтал, что этим займется Аля. Что ее изящная рука прикоснется к интерьеру, что она станет источником тепла в этой квартире.
Сейчас все кажется чужим и невзрачным. Я чувствую, что в этой комнате я чужой. Тем не менее заставляю себя подойти к дивану и упасть на него.
— Светлана хорошая девочка, у нее свой бизнес и ребенок. Но это ведь не проблема, правда? Главное, что она нашего уровня.
Мимо ушей пропускаю все, что касается очередной девушки. Меня клинит на другом, что значит «поверила в твою смерть». О чем она говорит?
— Что там со смертью? Только не говори, что ты заживо меня похоронила, лишь бы сохранить положение в обществе?
Снова тишина.
На этот раз она длится намного дольше. Неуверенно бросаю взгляд на экран, чтобы убедиться, что мать до сих пор на связи. Последнее время она и так меня пугала, а сейчас… я не знаю, как поступить. Особенно сейчас, когда узнаю о том, что где-то здесь, в родном для меня городе, есть моя могила.
Неужели Аля права?!
— Если ты сейчас не расскажешь всей правды, я приеду к тебе, и поверь, тогда будет намного хуже.
Упираюсь взглядом в потолок и думаю, насколько надо потерять себя, чтобы опуститься до такого уровня. Ниже плинтуса просто. Когда отец лишил ее финансирования, я полностью был на его стороне. И только после аварии пересмотрел свои приоритеты, взглянул на свою жизнь со стороны и понял, что, какая бы ни была, она моя мама.
Втихаря от отца время от времени я помогал ей с финансами, догадываюсь, что он обо всем знал, но по-умному решил промолчать. Он никогда не запрещал мне набивать свои шишки. Говорил, что свои ошибки я должен исправлять сам, потому что только так я научусь ответственности.
Одну из них я должен исправить в ближайшее время.
— Да ты смеешь обвинять меня в чем-то? Я ради тебя стараюсь, чтобы ты счастлив был!
Делаю глубокий вдох — не помогает.
— Смею! И по-прежнему жду от тебя честного ответа.
— Я сказала, что ты не выжил, — от женского голоса, в котором нет ни
— СТОП! Хватит, мама. Ты уже достаточно сказала про нее. Давай теперь вернемся ко мне? Итак, что там дальше?
— Попросила Степана, чтобы он во всем разобрался. Главной задачей было, чтобы она ни о чем не догадалась.
Тело покрывается холодным потом, футболка прилипает к спине. Страх, непреодолимый и всепоглощающий, сковывает тело, не позволяет не то что сказать — он вдохнуть не позволяет. Мысль о том, что женщина, которая меня породила, меня же и убила, пусть и фиктивно, чудовищна.
— И что он сделал? — ошеломленный сажусь на диван, упираюсь локтем в колено и устремляю пустой взгляд на единственную ее фотографию в этой квартире.
Я сфотографировал ее спустя два месяца, как мы начали жить вместе. Было утро. Она была в моей футболке. В черной, которую я дал ей в первую ночь. Она готовила завтрак, пританцовывая под нашу песню. Я не удержался и решил запечатлеть на память. Достал телефон и, пока она не видит, сфотографировал.
— Установил тебе памятник, — звучит еле слышно.
— ЧТО-О-О-О-О? Мам, ты совсем спятила, что ли? Какой на хрен памятник?
Подрываюсь с дивана и давай орать. Весь словарный запас, основанный на ненормативной лексике, вылетает из меня только так. Кто бы мог подумать, что родная мать способна на такую неслыханную, чудовищную подлость. Это надо же додуматься до такого, чтобы взять и сфабриковать смерть родного сына. И ради чего? Чтобы женить его на угодной ей невестке?
Сумасшедшая женщина.
— Она мне не нравится, — мать взвизгивает и резко замолкает. Чувствует, что достигла предела в своих грешных играх.
— Она нравится мне! — разом припечатываю все ее возражения на месте. — Я считаю, что этого вполне достаточно, чтобы ты впредь не влезала в нашу жизнь.
— Антон, но… — Жестко прерываю немногословный поток ненужной мне информации.
— Ее мачеха знала? — еще одна неразгаданная пешка в игре.
— Нет. Мне удалось ее обмануть, она тоже мне поверила.
— Какая же ты дрянь, — усмехнувшись, качаю головой. — Знаешь, я тут подумал и решила, что отец был прав. С сегодняшнего дня ты ни копейки от меня больше не получишь!
— Я твоя мать! — истошный крик становится для меня точкой невозврата.
— У меня давно нет матери, — сбрасываю вызов и, швырнув телефон на диван, отправляюсь в душ.
По идее, холодная вода должна остудить голову и помочь привести мысли в порядок, ну, или хотя изгнать из головы лишние бредни. Сбрасываю шмотки на пол и залезаю в душевую кабину. Вздрагиваю, когда холодные капли воды касаются разгоряченной кожи. Касаются, но ни черта не помогают. В голове по-прежнему каша.