Мой парень - порноактёр

Сорокина Дарья

Эд псих буйный! В его глазах плещется такое инфернальное безумие, что я мгновенно потерялась между двух противоречивых желаний: сбежать от него, громко крича и размахивая руками, или… позволить ему сделать то самое по высшему разряду, что он предложил. Из его уст даже слово «трахнуть» звучит музыкой. И кто тут двинутая? Папа убьет меня, если узнает, что я в туалете учебного корпуса трусь о малознакомого парня и ногами его к себе крепче прижимаю. Я хочу его. Даже сопротивляться собственным желаниям нет сил. Лишь делаю вид, что пытаюсь выползти из-под него. Но мокрые

джинсы прочно прилипли к столешнице, а Эд нависает надо мной с жуткой плотоядной улыбкой, и она еще больше заводит меня вместе с долгой возней из-за тугой идиотской пуговицы. Честно подумываю помочь ему, потому что низ живота ноет и наливается такой тяжестью, что я едва сдерживаю давящий горло стон.

— Чего молчишь-то? Угадал? Понравилось, да? Заводит тебя это? Сама нашла, или подружки рассказали?

Он все еще злится, в голосе какое-то отчаяние с примесью страха. Он меня боится? Ему так важно заикой в глазах окружающих выглядеть? Ничего не понимаю, зато мысль, что псих расстегнет-таки ширинку, ввергает меня ужас. Только переживаю я не из-за того, что меня чего-то там по лучшему разряду сейчас сделают, а что Эд увидит на мне трусы-шортики с милым пони и радугой. Я нормальная девушка! Честно! Просто мне почему-то спокойнее с этим лупоглазым зверем на лобке. Уверена, что если Норис стянет с меня штаны и увидит героя детских мультиков, то его либидо придет конец. Такие вот у меня трусы целомудрия и стоящий на страже невинности пони!

— Нравится? — добавляю нотку недоумения голосу, а заодно прикидываю, как бы снять джинсы сразу вместе с трусами. Время тяну, трясусь, слова подбираю, чтобы узнать, есть ли у Эда презервативы, и почти вслух нервно посмеиваюсь своей похоти в лицо. О да, перепихнуться с Хэндерсоном в туалете. И нет, не назло папочке и Курту. Просто потому что хочу, потому что могу, потому что схожу с ума от этого парня. Нагадить папе и бойфренду — это так, приятный бонус.

Задом кручу, пытаюсь помочь ему раздеть меня. Хнычу с досады, гребанные мокрые джинсы!

А затем я все порчу одной фразой:

— Не нравится мне твое заикание, вообще не понимаю, зачем ты прикидываешься…

Та-дам! Молодец, Бет! Помолчать не могла? Надо было потрепаться…

— Какое заикание? — Он перестает бороться с пуговицей, когда уже почти справился.

— Ты заикание симулируешь! — Я сейчас разревусь. У меня в воображении появился монитор с прямой полоской и протяжным писком.

— Доктор Бэйли, мы теряем его!

— Не в мою смену! — потираю электроды дефибриллятора и мысленно прикладываю их к груди моего типа-насильника. — Разряд!

Я незаметно вильнула бедрами, чтобы пуговица вылетела-таки из петли, я даже живот надула, чтобы ширинка разошлась. Уф… Срочно исправляй ситуацию, идиотка! Скажи что-нибудь, разозли его. Быстрее!

— А? Так ты об этом секрете? — облегченно выдыхает Эд и тянет руки обратно к моим штанам. Ну, слава… Стоп! Он меня одеть пытается, что ли?

— А о каком еще?! Что ты делаешь, псих?

Срочно генерируй идеи, Бет. Какой у него секрет? В носу ковыряется, убил Кеннеди, использует не сертифицированное топливо в своем «шевроле»? О… Он вампир!

Не успела. Эдвард уже успокоился. А я мечтаю до крана дотянуться и обрызгать говнюка ледяной водой, а потом себя, чтобы остыть.

— Джинсы эти тебе не Норис-младший подарил разве? А то и их порвать могу. Ты в кино еще хочешь, а?

Ясно. Ни хрена он не простил меня за очки. Решил просто проучить немного, чтобы неповадно было.

— Ой, к черту иди, Хэндерсон.

Отлепляюсь от столешницы и неуклюже спрыгиваю на пол. Иду к двери, одной рукой прижимая к груди рваный рюкзачок, а другой кофту на мокрую задницу натянуть пытаюсь.

— Погоди, Бет! — Он вдруг хватает меня за руку, и от одного это прикосновения снова все трепещет внутри, а от запястья по всему телу разливается волна приятного тепла.

Поворачиваюсь, и у меня язык к небу прилипает от внезапного зрелища. Эд стягивает свою уродливую мешковатую толстовку через голову. Его футболка слегка задирается, и я вижу идеально проработанные мышцы пресса. Скольжу взглядом выше, останавливаюсь на натянутой на мощной груди ткани, каждый повторяющей рельеф.

Я представляла его бледными субтильным ботаником, но такое… Толстовка оказывается у меня на талии, Хэндерсон завязывает у меня на животе нетугой узел из длинных рукавов и осторожно одергивает всю эту конструкцию сзади.

— Порядок. А то выглядишь, как будто обмочилась, Бет. Негоже сестричке из Ита, Вита, Фита в таком виде расхаживать по кампусу.

— С-спасибо, Эд, — единственное, на что меня хватило.

— Вернешь после выходных, это моя любимая кофта.

— Угу.

Ни хрена подобного. Ты видишь ее в последний раз, Хэндерсон. Это мне компенсация за сорванное изнасилование.

— Иди первая. — Он кивнул на дверь, а я глаз от его идеальной шеи отвести не могла. — Мы тут и так с тобой засиделись. Ауф фидерзейн, Ложечка, до встречи на немецком в понедельник.

Он игриво подмигнул, а потом спрятался в одной из кабинок.

На ватных ногах я побрела к выходу, отщелкнула замок, пропустила гневную тираду от недовольных парней. Буркнула им что-то о просроченном гуакамоле и жгучем безудержном поносе. Кажется, прониклись и брезгливо расступились.

Черт! А про кино-то мы так и не договорились!

* Quid pro quo, Квипрокво или кипроко (от лат. Quid pro quo — «то за это») — фразеологизм, обычно используемый в английском языке в значении «услуга за услугу»

Глава 4 Дом, милый дом

Бет

По кампусу шла в легком полунаркотическом трансе. За один короткий день со мной приключилось больше, чем за последние пять скучных лет.

Эд Хэндерсон.

Бухало у меня в голове.

Эд Хэндерсон.

Я поглаживала пояс из рукавов на талии, вспоминая крепкие сильные руки своего одногруппника, как он в один рывок подхватил меня, словно я ничего и не весила, как его длинные пальцы терзали тугую пуговицу на джинсах.

Эд Хэндерсон… Я облизала пересохшие губы.