Мой побег в Эльдорадо
Шрифт:
Эту историю, конечно, я узнал уже после того, как сдал ему квартиру. На уголовника он не был похож. Собственно, он им и не был. Он не занимался ничем нелегальным, а просидел половину жизни из-за своего неудержимого темперамента и отсутствия самоконтроля. Но Ашот, хоть и не выглядел очень опасным типом, мог бы произвести на Валеру, угрожая ему пистолетом, убедительное впечатление. В первую очередь потому, что они хорошо друг друга не знали. Но так как мы не намеревались стрелять, нужно было ещё как-то выманить паспорт, который тот наверняка не вытащит, пока не увидит своих денег.
В общем, я набросал план. Согласовал его с Ашотом, а ему некуда было деваться, так как то, что я остался без паспорта, в большей степени висело на его плечах. План выглядел следующим образом: я попрошу Валеру вернуть паспорт, несмотря на то что всех денег Ашот отдать не может в связи с неудачной поездкой. Якобы возвращаемая сумма, которую мы назовем, должна быть внушительной – не меньше половины кредита. Это прозвучит правдоподобно, да и Валера наверняка будет рад
Мне удалось одолжить газовый пистолет, теперь оставалось назначить дату встречи. В ночь перед этой встречей я возвращался на свою съемную квартиру и вдруг вспомнил, что квартирный хозяин уже давно просил меня посмотреть счетчик электроэнергии. Как минимум недели две прошло, а я вспомнил только в тот поздний вечер. Как это часто бывало в то время, лампочки в подъезде все были выкручены, и в коридоре царила полная темень. Электросчетчики встроены перед входной дверью. Я включил зажигалку и направил свет пламени на свой счетчик. Передо мной, не считая первых нулей, предстали три цифры: 666… По спине прошли мурашки. Несмотря на это, я не стал изменять планы. На следующий день мы договорились с Валерой о встрече у него дома. Перед этим я передал Ашоту газовый пистолет, который внешне мало чем отличался от настоящего, и объяснил ему (точно так же, как до этого объяснили и мне), что пистолет имеет незначительный дефект. И если вдруг надо выстрелить, то его следует держать немного в стороне от корпуса, потому что иначе гильза вылетит прямо в голову стреляющему…
И вот настал этот вечер, мы пришли к Валере. Он нас пригласил вовнутрь, в большую комнату. Мы устроились за журнальным столиком на креслах. Перед этим мы, как и было принято, сняли в коридоре свою обувь. Всё шло более-менее по плану, с той только разницей, что убеждать вытащить паспорт пришлось намного дольше. Приходилось приводить гораздо больше аргументов. Он явно боялся его принести. Мой последний аргумент, что я ему больше не доверяю, потому что он перехитрил меня в прошлый раз, не очень убеждал его. Тогда я сказал ему, что таким образом хочу его наказать, чтобы он знал в следующий раз, как обманывать, и с нынешнего момента буду общаться с ним только так: никакого больше доверия. Интуиция ему подсказывала, что тут какой-то подвох. В конце концов, когда мы засветили наш «долларовый» сверток, как и ожидалось, у Валеры в ответ засветились глаза – он, видимо, как всегда, отключил свои мозги. Повременив совсем немного, он, ничего не сказав, вышел в другую комнату. Мы замерли в ожидании. Вернулся он с папкой, в которой, кроме моего паспорта, находился ещё и наш договор о кредите. У меня начало учащенно биться сердце: половина дела сделана. Валера ещё раз попытался уговорить меня дать ему сначала деньги. Но после моего однозначного и эмоционального отказа всё же вернул паспорт. Я держал его в руках! Трудно было в это поверить! Я сразу спрятал его во внутренний карман своей джинсовой куртки. Ашот действовал строго по плану, и он даже на секунду дольше не собирался задерживаться: «Ладно, потом вернем сразу всё, пойдём!» – и стремительно направился в коридор, где быстро обулся и занял выжидательную позицию возле выхода. Я поспешил следом.
Валера вначале словно окаменел от нашей наглости, но постепенно стал приходить в себя и начал нервно выкрикивать: «Что значит потом? Где мои деньги?! Отдайте мне мои деньги!» Но я уже обувался. Он настиг меня в коридоре и окружил своим огромным корпусом, пока я завязывал шнурки: «Отдай мне мои деньги!» «Я бы с удовольствием, – думал я, – но откуда они у меня возьмутся? А те 50 долларов, завернутые в «куколку», принадлежат Ашоту, и он их пока решил не возвращать». Но я не нашел что ему сказать. Меня начала охватывать паника: что дальше? Почему никакой реакции от Ашота? Он еще здесь вообще?
Я уже завязал шнурки, но не мог подняться, потому что Валера завис надо мной, фактически готовясь к атаке. Так и не имея возможности подняться, всё ещё сидя на корточках, вдруг слышу угрожающий голос Ашота с легким армянским акцентом: «Валера, отойди, бля буду…» Так как Ашот стоял не в поле моего зрения, я мог видеть только Валеру, лицо которого стало вдруг серым. Онемев от страха, он отступил, и я смог встать, сразу направляясь к выходу. Возле двери стоял Ашот с очень серьезной миной и направленным на Валеру пистолетом, который он держал в соответствии с инструкцией: слегка отклонив свою руку в сторону, чтобы гильза не вылетела прямо в голову. У меня пролетела мысль: «Не думает ли он стрелять?!» На всякий случай сделал небольшую дугу вокруг, насколько это позволял узкий коридор, стараясь не попасть под линию огня. Не понимал: зачем бы он сейчас стал стрелять, когда Валера вёл себя совершенно спокойно? Может, он просто был слишком осторожным? В том или ином случае Ашот не хотел меня подвести еще и в этот раз. Так больше ничего и не сказав Валере, мы спокойно вышли из квартиры, не меняя положения пистолета. Как только закрыли дверь, я пустился в уже наступивших сумерках наутёк. Ашот – следом. В полной темноте я споткнулся о камень, который заграждал въезд машинам во двор, и довольно сильно ушибся. Ашота постигла та же участь. Мы встали, корчась от боли, отряхнулись и теперь уже поковыляли домой. Ашот недоумевал: «Зачем побежали, ара, как босяки?» – «А вдруг у него тоже есть оружие? Сейчас бы пустился за нами вдогонку!» – оправдывался я. Через полчаса мы были в моей квартире, но пока всё еще у Ашота дома. Нас встретила его добродушная и беззаботная на вид мама и обратилась к нам со своим типичным армянским акцентом: «Слушайте, Валера звонил, ара, говорит: “Ваш сын на меня пистолет направил”. А я ему: “Так он же игрушечный был”. А он: “Откуда я знал, ара?!”» У меня отошло от сердца, когда я услышал это. Какие всё-таки находчивые эти армяне: за словом в карман не полезут. Хотя бы Валера не будет думать, что ему что-то серьезное угрожало.
Ожидание
Две недели пролетели быстро. За это время я продолжил свой курс итальянского, и мне позвонила знакомая из Канады, которая проживала в Торонто, и сообщила, что, если я хочу, она может прислать мне приглашение на работу. Она наконец-то нашла работодателя, согласившегося на это. Обещали мне, правда, это уже как минимум полгода назад, и я, так и не дождавшись ничего, решил попробовать с интенсивным курсом в Ванкувере. Не хватило терпения. Теперь из-за штампа в паспорте и «засветки» в бухарестском посольстве это было нереально. Я с благодарностью и огромным сожалением отказался. Но теперь у меня другие планы, и некогда грустить об упущенных возможностях.
Через две недели, однако, визы всё ещё не было. И через три… Меня уверяли, что всё в порядке и виза будет, просто посольство Италии в Москве или какой-то там отдел временно не работает. Мне всё это страшно не нравилось. Я завершил свой двухмесячный курс итальянского и прошёл этот самоучитель вдоль и поперек – уже не оставалось что учить. Прошёл ещё месяц, а визы всё ещё не было. Прошло целых три месяца. Я уже начал немного забывать итальянский язык. Стал просматривать английский, у меня тоже был хороший самоучитель для совершенствования языка. А визы всё не было. И если бы не постоянные убедительнейшие уверения турагентства, что всё прекрасно, просто «небольшая задержка», то я бы, наверное, потерял и терпение, и надежду. И наконец только в первой половине декабря мне позвонили и сообщили, что виза открыта и мне нужно заехать в туристическое бюро и забрать паспорт. ДА! YES! SI! Неужели это правда?! Это оказалось правдой. У меня действительно была открыта виза. И наконец-то я снова держал в руках свой паспорт!
Отъезд
Моё стремление уехать, начиная ещё с 1992 года, было настолько порывисто, настолько безудержно, что я не видел ничего другого перед собой. Любое моё действие, удачи и неудачи, большие и маленькие заработки, приглашения в Киев, Москву или Петербург, включая мои любовные романы и приключения, – всё носило временный характер и всё было постольку-поскольку. Я, можно сказать, не видел, не ощущал и не наслаждался всем тем, что у меня было, до конца, потому что все мое стремления, все мои мысли были направлены вперед, туда, где, как говорится, молочные реки и кисельные берега. Будучи ещё подростком, я мечтал стать инженером и поехать работать в Канаду. Однако я собирался вернуться и не хотел уезжать навсегда. Но моя голова уже работала в этом направлении. В том же возрасте мне приснился очень яркий сон, который я долгое время не мог забыть, о том, что получаю гражданство какой-то маленькой европейской страны, то ли Бельгии, то ли Люксембурга. В 16 лет я написал стихотворение, которое пришло ко мне само по себе, словно неожиданное теплое солнце, что внезапно рассеивает грозовые тучи. Писал я о том, что уйду и больше сюда не вернусь:
На небе звёзды и луна,Их свет мне падает в глаза.Вокруг ночная тишина,Я ухожу, и навсегда.Уйду туда, где нет тревог,Где каждый индивидуал.Как жаль, но всё же я не смогПрожить там, на ноги где встал.И хоть умру в чужой земле,Но буду в том уверен,Что жизнь прожил я для людей,Что был я людям верен.А вот сюда – я вам клянусь —Сюда я больше не вернусь.