Мой побег в Эльдорадо
Шрифт:
Армию я не любил и даже боялся. Во-первых, мой призыв совпал с войной в Приднестровье, и тогда меня спасло то, что я учился в институте. Но, как бы там ни было, воевать за государство, существование которого я даже не успел осознать, да ещё и против людей моей этнической принадлежности мне никак не хотелось. Во-вторых, наша армия была известна царящей дедовщиной, а в Молдавии – особенно землячеством [13] и своей полной бесполезностью. Ибо солдат использовали как рабов – бесплатную рабочую силу, – чтобы строить дачи или дома генералам и другим должностным лицам, а то и вообще выполнять частные заказы. Перерегистрацию в военкомате я так и не прошёл, а это означало, что второго заграничного паспорта мне было не видать, как собственных ушей без зеркала. Даже своих документов из института, в том числе и аттестат о среднем образовании, я не мог забрать. Да что там говорить,
13
Разновидность молдавского национализма.
Однажды меня сильно избили и ограбили в моей собственной квартире. Избили так сильно, что получил сотрясение мозга, и узнать мое лицо было просто невозможно. Я был на шаг от того, чтобы покинуть этот чудный мир. Уже не говорю про полицию, куда я не мог обратиться, но даже врачей должен был обходить стороной, ибо они автоматически вызывали полицейских в таких случаях. И мне пришлось обращаться к знакомым медикам и умолять их, чтобы они не сообщали в правоохранительные органы. С полицией я не мог общаться, потому что находился в списке уклоняющихся от воинской службы и моё местонахождение считалось неизвестным. Так что потерять паспорт для меня было бы огромной трагедией. Получил я его 6 октября 1992 года, сразу после моего 18-летия, и через короткое время подал документы на выездную визу на Кубу. Но с Кубой, а точнее, с Канадой, к сожалению, ничего не вышло. В дальнейшем я использовал его для поездок в Турцию.
Однако моё самое первое пересечение государственной границы бывшего СССР произошло ещё до получения загранпаспорта. В 1991 году Румыния разрешила гражданам Молдавии приезжать в их страну по внутренним паспортам, как мы уже ездили в Украину. Помню свою первую поездку в 17 лет с товарищем, ему было пятнадцать, но ехал он по паспорту своего старшего брата, на которого был очень похож. Это волнующее чувство в момент пересечения «железного занавеса» невозможно передать одним словом. Это и волнение, и радость, и освобождение, и любопытство одновременно. Правда, уже после перехода границы, когда нас встречал бедный и убогий ромский табор и цыгане выкрикивали что-то и махали руками из своих фургонов, стоящих посреди чистого поля, меня охватила определенная неуверенность. Я не ожидал увидеть ситуацию, которая могла бы быть еще хуже, чем у нас. Мне пока не приходилось наблюдать таких диковатых картинок. А это ужасное количество бездомных и беспризорных детей в городе! Невероятное число попрошаек и очень-очень много бедных людей.
Но в чём-то всё же Румыния была впереди нас. У них царила атмосфера свободной экономики. Бухарест располагал множеством различных баров и кафе с возможностью сидеть на улице, с белыми пластиковыми столами и стульями, солнечными зонтами. У нас всё это появилось гораздо позже. Также заметил, что в Бухаресте гораздо больший выбор продуктов питания и более качественной одежды в магазинах. Например, как только мы добрались до первого продуктового супермаркета, первое, что сделали, – это купили бананов и небольшой спелый кокос, который так и не съели, поскольку не знали, как и что есть. А с трудом добытый с помощью одолженного ножа в соседнем с супермаркетом баре сок оказался ужасным, потому что напоминал по вкусу мыло. Мой попутчик не растерялся и сделал из этого кокоса две пепельницы, которые ещё много лет потом использовал. Экзотические фрукты, кроме цитрусовых, у нас продолжали быть дефицитом, как и во все «добрые» времена СССР. В Румынии наблюдался дефицит другого рода, и наша задача была внести свой скромный вклад в его устранение.
В перечень товаров, которые мы экспортировали, входил дешевый трикотаж, грампластинки с молдавской фольклорной музыкой (с невероятной маржой, как минимум в 1000 %), дихлофос – средство против насекомых и много разной другой, никому в бывшем СССР не нужной дребедени из ещё советских запасов, залежавшихся в магазинных складах, а потому и продававшихся по ещё старым, доинфляционным ценам. Днём мы всё это продавали на каком-то местном рынке, а вечером, вернувшись в гостиницу и приведя себя в порядок, отправлялись в центр города прогуливать наш заработок. Не всегда мы ездили в Бухарест, были и другие города.
Чаще всего я отправлялся в Румынию с этим своим другом Виктором. Такой себе рубаха-парень, довольно умный и хороший коллега, но зачастую ненадежный и склонный к алкоголизму, а в пьяном виде – к неадекватным действиям. И это уже в свои 15 лет! Как я уже упоминал, с его старшим братом – моим тёзкой – они внешне были невероятно похожи. Но внутренний мир этих людей был диаметрально разным. Роман по призванию и натуре – целеустремленный и творческий человек, по профессии – актер, и, насколько я мог судить после посещения спектаклей с его участием, очень талантливый. У Виктора же видимых талантов не наблюдалось. Разве что умел хорошо продавать. Причем эта способность касалась не только вещей. С чужими он вел себя настолько самоуверенно и круто, что сразу входил в доверие и завоевывал уважение. Он интуитивно чувствовал, какой товар лучше пойдёт. Например, однажды спонтанно решил, что обратно нужно обязательно везти бананы. Набрали мы их огромное количество, и в Кишинёве они все разошлись поштучно за один день. И это примерно в 10 раз дороже!
А однажды я чуть навсегда не распрощался со своим паспортом. Приблизительно через год после того, как сдал свою квартиру одному пятидесятилетнему армянину, который впоследствии проживал там со своей матерью, произошла невероятная инфляция. И цена, которую он заплатил мне год назад, стала совершенно неактуальна. Конечно же, по закону экономики это были мои риски. Но он тоже понимал, что, исходя из человеческих принципов, в этом есть определенная несправедливость. И был готов пойти мне навстречу и уже в ближайшие месяц-два выехать из моей квартиры и снять другое жилье. Тем более мне надоело уже скитаться по съемным квартирам, на которые уходила львиная доля доходов. Один небольшой вопросик, правда, оставалось ему решить. Так как дела у него на тот момент шли неважно и он был на мели, нужно было одолжить ему какую-то сумму денег, которую бы он смог пустить в оборот. А зарабатывал он на торговле цветами. Покупал в Кишинёве, а перепродавал в далеком Новосибирске, куда с товаром отправлялся на самолёте. Оказывается, это был очень выгодный бизнес, если всё шло по плану.
Тогда я решил подсобить и попросил своего знакомого по имени Валера одолжить моему квартиранту энную сумму денег. Для него не было в этом ничего необычного, он, кроме торговли золотом, ещё занимался частным кредитованием. И вот после обсуждения всех деталей я и мой квартиросъемщик Ашот пришли к Валере домой, где составили красивый договор, всё как полагается, с номерами паспортов и подписями. Должен отметить, что ни я, ни мои данные нигде в документе не фигурировали. Но на всякий случай я принёс и свой паспорт. И вдруг неожиданно для всех Валера значительно поднял процентную ставку. И это в самый последний момент: принес деньги, и они лежали на столе. «Ну, если не хотите, то денег не будет», – отрезал кредитор с выражением лица, говорившим о том, что он всех перехитрил. Я и Ашот переглянулись. Что оставалось делать? Ведь мы уже настроились на успех.
Квартирант, к моему удивлению, довольно быстро согласился. И сделка всё-таки состоялась. Но самое неожиданное и неприятное выяснилось позже. Я оставил у Валеры паспорт! Пока приглядывался и отвлекался, он убрал его со стола, и, уходя, я просто забыл о нём. Вот какая случилась глупость! Когда позвонил хитрецу и высказал желание зайти к нему за паспортом, то, как и ожидалось, кредитор-любитель пообещал вернуть мне документ, как только снова увидит свои деньги. Ничего другого не оставалось, как молиться за успех Ашота и о его быстром возвращении из Новосибирска. Но, как говорится, если не можешь дождаться удачи, то неприятность не заставит себя долго ждать. Ашот вернулся на две недели позже, чем планировал, разбитый, разочарованный, с абсолютно провальным результатом поездки. Часть цветов испортилась в дороге, а постоянный скупщик то ли брать их по договорной цене отказался, то ли вообще уехал куда-то. Но факт таков, что продавать свои гвоздики Ашоту пришлось самому, в розницу, а город дорогой, как-то нужно было там проживать. И в итоге Ашот вернулся, можно сказать, ни с чем. О возвращении кредита не могло быть и речи. По крайней мере, в ближайшее время. А что же делать мне? Теперь о преждевременном выезде квартирантов из моей квартиры разговор не шел, ведь я остался без паспорта! Его восстановить с моим положением было практически невозможно. Стал думать о возможном выходе из этой ситуации. Валера, как я уже говорил, был очень искушенным человеком, и было трудно, почти невозможно, перехитрить его. Надо было знать его слабости, чтобы понять, как заполучить своё.
По комплекции он был высоким и тяжеловесным, физически его не одолеть. Что я, что Ашот – в два раза меньше Валеры. Нас бы он не испугался, единственное, что бы помогло, это оружие. Я понимал, что придется использовать либо какой-то макет, либо настоящее. Например, газовый пистолет. Легальное и распространенное оружие в то время. Но если бы я угрожал Валере пистолетом, это выглядело бы по меньшей мере неубедительно. Вряд ли он бы поверил в мои очевидно наигранные намерения стрелять, чего я и вправду никогда бы не сделал. Надо было подключать к этому делу Ашота, который хоть и был небольшого роста, худощавым мужчиной лет пятидесяти, но из них, как оказалось, двадцать пять провёл в тюрьме. Сидел он дважды, и каждый раз – за нанесение ножевых ранений. Мой квартиросъемщик даже испытывал какую-то скрытую гордость, когда рассказывал об этом.