Мой путь в рай
Шрифт:
Если и чувствовал, то сейчас не мог этого вспомнить, оживить.
Я прислушался к звукам собственного сердца. Но внутри ничего не было. Я действительно сломанная кукла, пустая и безжизненная, и, вероятно, починить меня невозможно.
Я начал смеяться - пустым смехом, который постепенно перешел в рыдания. Упал к ногам Тамары, хватал ее за ноги и плакал от жалости к самому себе. Она протянула руку и гладила меня по голове, пока я не успокоился.
И отключился.
Я последним отключился от симулятора. Кейго заново проигрывал схватку, и на миниатюрной голограмме
Тамара изъяла все следы нашего разговора.
Кейго вместе с нами просмотрел схватку, указал на наши ошибки. Несколько явных ошибок он пропустил - в обычном состоянии этого никогда бы не произошло - и казался невнимательным. Потом снова подключил нас, и мы оказались в море. И пробыли в симуляторе всего несколько минут, как Кейго снова отключил меня.
Остальные по-прежнему безжизненно сидели на своих местах, захваченные иллюзией. Куколки стрекозы. Хозяин Кейго стоял у машины. Он казался расстроенным. Доверенное лицо по вопросам культуры Сакура стоял рядом с ним.
Хозяин Кейго сказал мне:
– Сними защиту и немедленно отправляйся за Сакурой.
Я подумал, в чем провинился, и стал снимать защиту. Сакура помог мне раздеться - необыкновенное происшествие. Японцы тщательно избегали притрагиваться ко мне во всех случаях, и мне казалось, что они себя считают оскверненными такими прикосновениями.
Пока мы работали, Сакура негромко говорил:
– Ты морфогенетический фармаколог, верно? Знаешь, как действовать генным резаком? Разбираешься в вирусах?
– Конечно, - ответил я.
– А что ты знаешь о военных вирусах? Тех, что использовались в биологических войнах?
Я колебался. Об этих вирусах не принято говорить. Они слишком опасны, чтобы говорить о них открыто. Волосы у меня на затылке встали дыбом. Разговор мне не нравился. Они хотят, чтобы я изготовил вирус, подумал я. Получили дурные новости с Пекаря и хотят уничтожить там все. Начать все заново.
– Я кое-что знаю о вирусном оружии. Но как создавать вирусы, не знаю, - солгал я. Основные сведения об этом я знал.
– Ах, нет! Мы не хотим, чтобы ты создавал их, мы хотим бороться с ними. В модуле В вспышка вирусной инфекции. Очень серьезная.
Сердце у меня забилось сильнее. Я не мог представить себе, что наш корабль превращается в зачумленный. Я знал, что мы изолированы от модуля В. Но я же видел рабочего, переходящего из модуля в модуль.
– Какая часть корабля заражена?
– спросил я.
– Мы не знаем. Работники из модуля В сообщают о нескольких случаях, все за последние три часа, и болезнь быстро распространяется. Они считают, что больше дня не продержатся. Здесь ни у кого нет симптомов.
Я кончил снимать защитный костюм, и Сакура провел меня по коридору к лестнице. Мы достигли восьмого уровня, и Сакура нажал трансмиттер. Открылся шлюз, мы вошли в него. Эта часть корабля оказалась больше, чем я ожидал. Большие помещения, где размещаются механизмы для приготовления пищи, стирки, глажки, очистки воды, очистки воздуха. Мы вошли в небольшую комнату, где уже находилось трое латиноамериканцев. Они сидели у компьютерного терминала, задрав ноги, и следили за работой компьютера. Выражение у них было встревоженное, но они, казалось, не торопятся. Это немного успокоило меня.
В комнате находились два рентгеновских микроскопа, несколько синтезаторов ДНК - очевидно, вспомогательное медицинское оборудование, которое должно использоваться наряду с оборудованием лазарета вверху. На верху компьютера располагался небольшой интерком. Канал был подключен к лазарету модуля В. Я слышал кашель, бред и взволнованные голоса.
Сакура ушел.
– Я Фидель, из отдела иммунологии. Это Хосе, - сказал маленький человек у ближайшего терминала. Он кивнул в сторону химеры с серебряными глазами, очень похожими на глаза Абрайры.
– Он выполнял кое-какие работы по созданию своих младших братьев в Чили. А наш друг Хаун Педро вон там, он из пищевого отдела.
Я посмотрел на Хуана Педро, высокого худого человека с курчавыми волосами. Он на корабле занимается выращиванием различных протеинов, добавляемых к водорослям, которые мы едим. Однообразная работа, требующая незначительных познаний в области генной инженерии: все протеины, которые он готовит, имеются в рецептах, и всю работу могут выполнить синтезаторы ДНК. Но все же он должен быть знаком с оборудованием.
– Так ты тот, что делает нашу пищу?
– спросил я.
– Напомни мне, чтобы я убил тебя попозже.
Хуан Педро опустил голову.
– Все этого хотят.
Фидель подозвал меня к терминалу и набрал несколько команд.
– Вот с чем мы имеем дело.
На экране появился вирус типичной внешности - крошечный чистый овал примерно 24 микрона в диаметре, но у него есть хвост. Обычно такие хвосты бывают у вирусов, нападающих на бактерии. Внутри простой круг генетического материала, около 40 тысяч аминокислот длиной.
– Химера?
– спросил я. Термин "химера" применяется к любому созданному геноинженерами существу, которое несет в себе черты другого вида: то ли это бактерия, производящая инсулин, то ли более сложный организм Перфекто или Абрайры.
– Похоже, - ответил Фидель.
– Но он не вводит через хвост в своего хозяина ДНК, поэтому это не сложная химера. Клетки хозяина поглощают вирус. Хвост он использует, только чтобы ускорить движение.
Вирус воспроизводится так: он вводит свой ДНК в клетку хозяина, тем самым преобразует ее репродуктивную систему, и она начинает производить множество копий вируса. Вирусы, размножающиеся в живых существах, часто отрезают целые секции ДНК клеток хозяина и потом используют их для производства своего потомства. Когда вирус готов покинуть клетку хозяина, он либо "прорастает", либо просто разрывает стену клетки. Обычно в таком случае клетка хозяина погибает. И так как наш вирус - биологическое оружие, можно ожидать, что он разрывает клетку, выпуская сотни собственных копий.