Мой путь в рай
Шрифт:
– Я вынужден говорить с вами из-за угрожающей ситуации, - сказал он.
– Много слухов, что Мотоки нарушает условия контракта, и некоторые настолько осмелели, что требуют возвращения корабля на Землю. Я слышал, что мятеж начал кое-кто из вашей комнаты.
Он был очень напряжен, но руки его не лежали на мече.
– Прости меня, хозяин, - сказал я, - но никто здесь не начинал мятеж. Я только рассказал, что узнал о предсказании компьютера, и предположил, что нам придется вернуться на Землю и взять еще новобранцев.
Кейго долго смотрел на меня, я выдерживал его взгляд.
– Понимаю, - сказал он.
– Я не считаю тебя трусом.
– А я не обиделся, - ответил я.
Кейго сказал:
– Вы понимаете, конечно,
– Все это я понимал. Большие ракеты ускоряют корабль с помощью ядерных взрывов. Топливо для этих ракет требует много места и стоит очень дорого. Но как только корабль достигает нужной скорости, включается его двигатель, он засасывает атомы водорода из пространства и сжигает их как топливо. Другими словами, с момента включения двигателя топливо нам ничего не стоит. Но если скорость корабля уменьшится, придется отключить двигатель и вернуться к ракетам, и Мотоки сочтет ненужной тратой топливо, которое пойдет на торможение корабля при возвращении на Землю.
– Я понимаю, какие трудности с этим связаны, - сказал я.
– Понимаешь, что это очень трудно?
– спросил Кейго.
Я уже слышал это выражение. Когда Кейго говорит "трудно", это значит, что у нас нет ни малейшего шанса на возврат корабля.
Мы все кивнули.
Кейго вздохнул, повернулся так, чтобы больше не сидеть к нам лицом, и сказал:
– А теперь я должен поговорить о том, что заставляет меня огорчаться. Три дня назад вы сказали мне, что ничего не должны корпорации Мотоки. Вы не чувствуете за собой долга чести. Я не могу понять это. Мы, самураи, учим вас боевому искусству. Но быть воином - это больше, чем просто владеть боевым искусством. Путь воина - это путь смерти, но это и путь упорядочения жизни. Мы учили вас самообладанию и храбрости - самураи должны это уметь, все это простая техника bushido, но я никогда не думал, что мне придется учить вас чести. В такие минуты язык скрывает мысли. Я...
Кейго задумался. Ему предстояло выразить концепцию, настолько привычную, настолько сросшуюся с его образом жизни, что ему никогда не приходилось выражать ее в словах.
– Когда человек принимает что-то от другого, он принимает на себя долг - on, обязательство отплатить за дар. И его достоинство зависит от того, как он отплатит, ne? Он должен отплатить свой долг любой ценой, даже ценой собственной жизни, ибо человеческая жизнь незначительна и ее легко отнять, но достоинство у человека отнять невозможно. Поэтому потерять жизнь - это меньше, чем потерять честь.
Он посмотрел на нас, чтобы убедиться, что мы поняли.
– Если человек не хочет быть в долгу у другого, он не должен принимать никаких даров. Поэтому нужно осторожно относиться к тем, кто легко раздает дары, чтобы не оказаться в долгу, который не захочешь отдавать. Но даже если ты не хочешь отдавать долг, ты все равно обязан отдать его. Понимаете?
Мы все кивнули. Кейго не смотрел на нас, чтобы мы не испытывали замешательства, глядя ему в лицо, когда он говорит такие вещи.
– Это часть кодекса самурая, - сказал Кейго.
– Самураи всегда были самыми честными людьми. Мы охотно отдаем свои долги. И вы начали учиться быть самураями. Мотоки дала вам щедрый дар - возможность стать самураем, подняться над обычным уровнем жизни, хотя вы и иностранцы...
Сакура прервал его. Вероятно, он знал, каким оскорбительным может быть фанатизм Кейго.
– Хозяин Кейго хочет сказать, что отныне считает вас самураями или по крайней мере учениками самураев. И ожидает, что вы будете выполнять обязанности самураев. Вы должны исполнять свои обязанности, которые несет с собой эта привилегия!
– А каковы эти обязанности?
– спросила Абрайра.
Кейго задумчиво нахмурился. Немного погодя он сказал:
– Некогда один полководец ехал по лесу, в котором было полно разбойников. В его свите было только несколько самураев, и вот им встретился ronin - самурай, не имеющий хозяина. Полководец спросил ронина, хочет ли он поступить на службу, а ронин был голоден и потому согласился. Путешествие лорда было недолгим, пищи с собой брали немного, но лорд приказал своим людям накормить ронина, чтобы тот не шел на пустой желудок. И так как путь был недолгий, ронину дали только небольшую чашку овса, и полководец извинился, что у него нет риса. Ронин принял этот скромный дар и поел.
Позже лорд и его люди попали в засаду ко множеству разбойников. Произошла страшная битва, и каждый самурай сражался со многими противниками. Во время затишья лорд подумал, остался ли ронин верен ему или сбежал в холмы. Когда битва кончилась, живы были только лорд и два его самурая, все сильно израненные. Среди убитых они увидели недавно нанятого ронина. Вокруг него лежало четырнадцать мертвых разбойников - вдвое больше, чем убили другие самураи. И хотя он получил в дар всего лишь чашку овса, он оказался самым верным слугой.
Кейго смолк и подождал, чтобы мы усвоили сказанное.
– Вы все ронины, - сказал Кейго.
– Корпорация Мотоки хорошо платила вам. Вы получали пищу, воду, воздух для дыхания, одежду, вас учили. В битве все может быть против вас, но вы не должны отказываться от нее. Вы не должны бояться смерти, предстоящая битва должна вас радовать. Вы должны заплатить свой долг on. Я буду сражаться рядом с вами. Я умру с вами. Мне, как вашему хозяину, стыдно, что я должен объяснять вам этот ваш долг.
Кейго неожиданно оторвал свое тяжелое тело от пола и вышел их комнаты. Его полуночное кимоно развевалось. Сакура и Ленивая Шея молча пошли за ним.
– Он спятил, - сказал Мавро, когда они закрыли дверь.
– Я ничего не имею против войны на Пекаре, но не хочу воевать с сумасшедшими.
Мы все кивнули. Очевидно, самураи не повернут корабль. Они считают личным оскорблением, что мы даже задумались над такой возможностью.
Мавро через несколько часов отправился в общие спальни и сообщил, что повсюду самураи сказали одно и то же. Как будто бросили влажное одеяло на тлеющий костер. Мы пошли на боевую тренировку и проиграли две схватки из трех. Завала вышел из лазарета и потребовал еще обезболивающего, чтобы снять бесчисленные воображаемые боли. Но после приема анестезирующего он становился пассивным, как ребенок в наркотическом опьянении. За обедом по-прежнему чувствовалось напряжение, но в глазах моих товарищей видна была покорность. Инерция несла нас вперед. Все были убеждены, что нужно продолжать. Поступили новости, что Гарсон совместно с самураями пытается найти возможность увеличить наши шансы на Пекаре, так организовать дело, чтобы потери уменьшились. Люди верили Гарсону и готовы были ждать. Как ни удивительно, никто не заговорил о возвращении на Землю. Но те, кто в модуле А тренировался, пока мы спим, оказались не столь сговорчивы. И я был очень удивлен, когда неожиданно вспыхнул мятеж.
Среди ночи я проснулся от отдаленного шума, напоминавшего шум крови в ушах или далекий звук прибоя. Тысячи ног звучали в унисон, тысячи голосов сливались на расстоянии. Я пытался различить слова песни, но не смог. Напряжение в воздухе ощущалось, как паутина, электрическая паутина, задевающая за лицо. Перфекто бросился к своему шкафчику. Остальные встали одновременно. За стеной слышался топот: по коридору бежали самураи, крик самурая напомнил рев барсука в норе. Я соскользнул с койки и поискал в темноте свое грубое деревянное оружие.