Мой Рагнарёк
Шрифт:
– Вы меня совсем запутали. – Я почувствовал, что начинаю сердиться. – Между прочим, не так уж хорошо я знаю немецкий язык, чтобы играть в загадки и отгадки!
– А с чего вы взяли, что я говорю с вами по-немецки? – удивился незнакомец.
Только тут до меня дошло, что мы действительно ведем беседу на моем родном языке. И как я сразу не заметил?!
– Это как раз понятно, – сочувственно сказал мой собеседник. – Поскольку вы находитесь в Берлине, вы были заранее уверены, что любой незнакомец будет обращаться к вам именно по-немецки. Ничего удивительного: большинство людей всю
– Может, и соглашусь. Мне сейчас, мягко говоря, не до философских дискуссий. Я уже пять минут вас слушаю и чертовски хочу понять хоть что-то. Но не понимаю. Не самый удачный момент для осмысления общей картины человеческого бытия, вам так не кажется?
– Вам виднее, – кивнул незнакомец. Было заметно, что его мысли заняты совсем другим. – Я вот все думаю, как бы мне ответить на ваш вопрос об имени. Вообще-то у меня его нет.
– Но наверняка существует какой-то бессмысленный набор звуков, который окружающие считают вашим именем, – подсказал я.
– Да, существует. Но боюсь, что этот самый «набор звуков» окончательно вас запутает. Видите ли, когда люди хотят упомянуть меня в своих речах, они говорят: «Аллах».
Он развел руками и виновато улыбнулся. Я озадаченно уставился на собеседника. Да уж, стоило ехать черт знает куда, в город, где я не был так много лет, что постепенно начал сомневаться в его существовании, – и все это для того, чтобы в первом попавшемся кафе наткнуться на городского сумасшедшего. Ничего не попишешь, мое фирменное везение!
Потом я понял, что все гораздо хуже. Мало того, что вышеупомянутый «городской сумасшедший» не только безупречно говорил на моем родном языке, весьма отличном от немецкого. В довершение всех бед он знал, как меня зовут, когда я приехал в город. И, честно говоря, я с самого начала почувствовал, что он знает обо мне гораздо больше. Может быть, абсолютно все.
«Аллах»? – собравшись с духом, переспросил я. – Хотите сказать, что вы – бог мусульман? И, вопреки здравому смыслу, вы все-таки есть? Ерунда какая-то!
– Не Бог, а Аллах, – поправил он. – Это разные вещи. Кроме того, могу вас успокоить: меня нет и никогда не было. В этом, собственно говоря, и заключается проблема.
– Какая проблема?
К этому моменту я как раз начал понимать, что городской сумасшедший у нас я. А этот красавчик – моя очередная галлюцинация. Возможно, служащие психиатрической лечебницы, куда меня давным-давно благополучно упрятали заботливые родственники, забыли сделать мне очередной успокоительный укол, и теперь я могу вовсю наслаждаться всякими экзотическими видениями, ловить за хвост свою своеобразную удачу, пока они не опомнились и не возобновили курс лечения.
– Что бы вы ни думали, Макс, но за этим столом нет ни одного безумца, – мягко сказал незнакомец. – Перед тем как я вошел, вы хотели заказать кофе, помните? Могу вас порадовать: это как раз то чудо, которое мне по зубам.
Он ослепительно улыбнулся и эффектно – жест не то фокусника, не то эксгибициониста – распахнул свое невероятноепальто. Под пальто обнаружился строгий черный костюм. Ятак и не успел разглядеть, откуда именно появилась маленькая чашка, такая же пронзительно-зеленая, как пальто, потрясшее меня до самых оснований моей смешной души. Кажется, он извлек ее из нагрудного кармана своего элегантного пиджака, хотя тут я могу ошибаться.
– Это – самый лучший кофе, какой только можно отыскать под этим небом, – объявил Аллах. – Точно такой же кофе готовил повар Гарина аль Рапида, а этот парень вел свой род от верховных джиннов Первой Пустыни!
– Что это за «первая пустыня» такая? – осведомился я, принимая угощение. – Никогда о ней не слышал…
– Вы о многом не слышали. И еще больше успели позабыть. По счастию, ваше неведение не мешает некоторым событиям оставаться свершившимися фактами.
Я осторожно попробовал кофе и расцвел от удовольствия. Этот воистину божественный напиток отличался от обыкновенного хорошего кофе столь же разительно, как настоящие живые цветы от своих чудовищных пластиковых копий.
– Вы нашли кратчайший путь к моему сердцу! Вы утверждаете, что вы – наваждение, я вас правильно понял?
Мой собеседник кивнул, и я торжественно закончил:
– В таком случае вы – наилучшее из наваждений! Это я вам говорю, как крупный специалист в данном вопросе.[2]
– Ну наконец-то! – улыбнулся Аллах. – А я все ждал, когда вы перестанете упорно притворяться обыкновенным человеком, который впервые в жизни столкнулся с необъяснимым.
– Я вошел в роль, – признался я. – Знаете, если уж я берусь за дело, то стараюсь делать его хорошо. И поскольку я решил немного побыть старым добрым Максом, которого понесло на прогулку по Берлину, я постарался стать им по-настоящему… Понимаете, тому Максу, который то и дело сталкивается с необъяснимым, нет места под этим замечательным хмурым небом. Я так старался соответствовать обстоятельствам, что немного увлекся.
– Разумеется, я понимаю, – согласился он.
– Вот и ладно, – улыбнулся я, аккуратно поставив на стол пустую чашку. – А теперь вам все-таки придется ответить на вторую половину моего дурацкого вопроса. По какому такому делу я вам понадобился? Или вам просто надоело, что я то и дело поминаю ваше имя всуе?
За мной действительно издавна водится смешная привычка поминать беднягу Аллаха по любому поводу. Я регулярно отсылаю к нему своих горемычных собеседников, вместо того чтобы отправить их в научно-исследовательскую экспедицию к общеизвестному анатомическому органу. Я периодически возношу ему хвалу, клянусь его именем, а изредка даже высказываю претензии – просто потому, что слово «аллах» всегда казалось мне забавным.
– Да нет, поминайте на здоровье, – равнодушно отмахнулся мой собеседник. – Мне, откровенно говоря, все равно… Я назначил вам встречу, поскольку хочу предложить вам работу.
– Надеюсь, вы не вербуете муэдзинов? – я рассмеялся от неожиданности. – Предупреждаю: голос у меня всю жизнь был так себе, слабенький, а слух и вовсе дерьмовый! Я распугаю все население Ближнего Востока… Ну или, по крайней мере, навсегда отвращу этих бедняг от истинной веры.
– Да ну, ерунда какая! При чем тут ваш голос?