Мой сияющий тиран
Шрифт:
Дышать стало нечем. Дистанция оказалась неприлично близкой. Мой рот приоткрылся в изумлении. В его позе ощущалась некая неподвижность, даже напряженность. Подняла на него испуганный взгляд, чувствуя, как от стыда полыхаю и кусаю губы.
– Любопытная, вьяна, – голос звучал металлом, словно я совершила преступление.
Жесткие мужские губы изогнулись в усмешке. Кивком головы, приказал выйти на свет. Я шагнула.
Там на кровати животом и лицом вниз лежала Лея. Ее темный волос волной рассылался по белоснежной простыне, и смуглая кожа приобрела восхитительные карамельные оттенки.
По быстрее шагнула к двери, надеясь, что он выгонит меня, но арктик произнес:
– Не туда. Ко мне, – его пальцы подхватили за локоть и притянули к нему, развернули побледневшим лицом к зеркалу. Вся стена напротив окна стояла зеркальной.
Крупная мужская ладонь легла на живот, интимно скользнула ниже, точным движением прижала к себе. Не почувствовать большой, загнутый подобно банану с блестящей мясистой головкой, горячий орган через трусики и ткань было невозможно. Сердце забилось как ненормальное.
Велигор предпочитал одевать своих таухуа в легкие туники, на манер индийских, расшитых бисером и драгоценными камнями, буквально золотой нитью. Так что от его скольжения, красная ткань натянулась на моей позорной груди, сверкая вышивкой. Мужской подбородок над головой упирался в мою макушку. Я дернулась и на шею опустилась вторая властная ладонь. Глаза встретились в отражении.
– Что ты видишь, девочка?
А что я должна видеть? Двух людей? Насильника и жертву? Мужчину и подростка? Любовников? Арктика и человека? Закусила губу.
– Я не знаю.
Его рука оторвалась от шеи, и спустилась по солнечному сплетению под левую грудь, туда, где сердце трепыхалось в нездоровом ритме.
– Знаешь, насколько тебя хватит, при твоем сердце?
Я выдохнула, мотнула головой.
– На один раз.
Это было так не понятно слышать. Ведь я точно знала, что врач разрешал мне спортивные нагрузки. Чем они собственно отличаются от других?
– Я лишь хотела узнать, – запнулась, краснея еще сильнее.
Ситуация представилась невыносимо грязной. Я как маленькая похотливая дрянь устроила засаду в гардеробной арктика, чтобы посмотреть, как он трахнется? И все из-за Леи, которая продолжала лежать на кровати, даже не пошевельнувшись, похотливо постанывая.
– Скотоложство у нас не приветствуется, – произнес он, в кривой усмешке.
Это он про нас, про людей, когда сам каждый день смотрит на зверинец под своим окном? Выходит мы для них скот? Такие коровы с сиськами, нужные для чего-то иного. Это позже я узнала для чего, а пока же я задыхалась от только что обретенного унизительного статуса.
– От скотины слышу.
Осталось только язык показать. Столько красивых женщин под одной крышей и все скот? Для арктиков все люди животные. Эта простая истина открылась мне в увы самом приватном месте, в спальне под скулеж подставившей меня суки.
– Разве, смотри, – мужчина поддался вперед и прикоснулся к моему запястью.
Тут же реальность окрасилась перламутрово-ежевичными цветами. На душе отпустило. Внутрь потекла защищенность с чувством комфорта. Расслабились все зажимы на теле, уходило напряжение.
Враг сжимающий меня в бездушной хватке, больше не казался таковым. Не холодным, ни могучим. Он был безопасным и притягательным. Не знаю, как так вышло, но через минуту я уже стояла прижатая к стене, поверхностно дыша, в одних трусиках и кружевном лифчике. Кончиками его пальцы поглаживали мой плоский живот от пупка до до мокрого низа, волнуя интимностью прикосновений.
Но вот лицо. Его лицо оставалось критически спокойным. С таким гладят кошку, разглядывая нечто вдалеке туманно-философское.
– Вы никого не любите! Вы все трусы, не способные на чувства.
Все эти глупые слова лились из меня от оскорбления, побуждения уйти от контакта. Мужчина перевел на меня взгляд, остановил ласку.
– Ты спящая, – произнес не громко, скорее довольно, чем удивленно.
Отстранился. Расслабленные уголки рта слегка приподнялись, пока он прищурившись лишь одним глазом, смотрел на меня.
– Она так и будет скулить, – спросила я, реагируя на жалобный стон Леи.
Велигор ухмыльнулся, отстраняясь.
– Не знал, что мне так повезло.
– В чем? Иметь гарем и относиться к нам как рабовладелиц?
– Обижайся, сколько хочешь, но ты моя собственность. Как твое имя?
Даже имени не знает. Я захлебнулась воздухом.
– Спящая скотина, ви-ди-мо.
Взгляд его превратился в камень. Он дернулся ко мне, вероятно, чтобы скрутить или наказать. От страха я в инстинктивном порыве защитить себя выставила руки вперед.
Нет! Не надо!
Случайно попала пальцами в район его головы, глаз. Надавила…
Реальность вновь окрасилась перламутрово-ежевичными цветами, но за ней возникла еще реальность… словно яркое воспоминание.
Мир вокруг сделанный из известняка. Цвета мягкие, пастельные. Флора без листьев. Стволы со необычными наростами похожими на шелестящие пленки от блеклых до черных оттенков зелени. Небо над головой высокое с семью солнцами. Отчего в пространстве все время возникают солнечные блики и гало. Очевидно, здесь никогда не бывает ночи. Неизменно один вечный день. Он такой же трехмерный, как и Земля. Воздушный. Не живой.
Четверо детей и взрослый мужчина стоят у большого каньона.
Тот глубокий, как горное ущелье. Обрывистый. Издалека пленки и растительность напоминают горы разбитого стекла и на солнцах, оно ослепляет собравшихся.
Мужчина молод, красив, как все бессмертные. Группу я разглядываю более внимательно, так как до этого не видела детей арктиков. На вид им лет по десять. Они немного младше меня. Одеты все в легкие свободные одежды, закрывающие все кроме конечностей и головы. Ноги их босы. Волосы у всех длинные и распущенные. Три мальчика и одна девочка. Легко узнать Велигора. Только лица нежные, черты гладкие и немного пухлые, как и положено у детей.