Мой сладкий братишка
Шрифт:
– Мама я дверь открыл, и тетя упала!
Тетя?! От злости даже искорки пропали из моих глаз. Я поднялась, схватившись за больное место и выплеснула на малыша смачной такой порцией матерных слов, которым он, однако, даже не удивился и по его лицу я прочитала, что она понял все, о чем я ему толкую.
– Извините, пожалуйста… – появилась из подъезда его мать – Мне очень жаль…
– Это мне вас жаль! Потому что вы породили на свет имбецила!!!
С этими словами я стала подниматься вверх по лестнице. Ууу, как же я ненавидела это место. Ненавидела всех, кто ту жил. И я уже готовилась
– Открыто. – послышалось изнутри и я проморгалась.
Голос звучал так спокойно, что мне показалось его звук успокоительно подействовал и на меня. Слишком приятно он коснулся моего слуха, и я просто не могла поверить, что он принадлежал ему.
Я распахнула дверь, тут же ощутив все запахи скудной нищенской жизни – жареной на газовой плите картошки, сушившихся в ванне на батареи носков, дешевого мыла и прочих неприятных запахов, от которых мне захотелось блевать.
Проходя вдоль по коридору, я оценивающе рассматривала квартиру. В бумагах, присланных мне на почту значилось, что она расценивается примерно в четыре миллиона рублей, а два из них, принадлежавшие мне, на дороге не валяются!
Уткнувшись в комнату, очевидно зальную, на всю стену которой весел красный советский палас, я увидела, что внутри находился всего один человек и голос мог принадлежать только ему. К слову сказать, я сразу его узнала и придала своему лицу вдвое отвратительное выражение, чтобы он видел, как мне неприятно его общество. Но этот ублюдок… вырос ОЧЕНЬ красивым и мне было не так уж неприятно на него смотреть, а совсем наоборот – я не могла оторвать от него своих глаз.
Глава 4
В самом деле. На какие-то доли секунды я даже потеряла дар речи.
Самир сидел на диване в одних шортах и стриг ногти на ногах. Перед ним негромко показывал телевизор, транслируя футбольный матч, к которому было обращено все его внимание. Он даже не повернулся, когда я вошла в комнату.
Нет, на узбека он совершенно не был похож – он был больше похож на русского, но темненького паренька с немного коснувшейся лицом щетиной, которая несмотря на то, что не была сбрита, не выглядела отталкивающе и неопрятно. На обнаженном торсе выделялись кубики, а плечи и руки у него были развиты должным образом. Не перекаченные, но и совсем не щуплые. Я заметила, что мы с ним похожи: у нас были одинаковой формы уши и глаза – такие же как у нашего папаши-азера, только ему каким-то чудом достался зеленоватый почти рубиновый оттенок.
– Я… я Анжелика. – запнувшись, представился я, когда Самир решил взглянуть на своего гостя.
– Ага. Я понял. – спокойно почти равнодушно ответил он и встал с дивана.
Что ж, и тут я попала впросак потому что этот… этот ублюдок вырос гораздо выше меня.
Он подошел ближе, горой заслонив мне свет с окна, и когда его рука потянулась, я подумала, что он хочет пожать мне руку и даже подняла свою в ответ, но вовремя одернула, решив, что он не достоин такого почтения. Но он не собирался жать мою ладонь, а прикоснулся к волосам, после чего с отвращением, которое не ускользнуло от моих глаз, спросил:
– Какого хрена у тебя макароны в волосах?
Тут я не выдержала и вспыхнула.
– А какого хрена тебя это должно волновать?!
– Просто обычно люди моют голову чистой водой, но если ты это делаешь водой от макарон, тогда извини. Кстати, от тебя воняет. И кажется у тебя шишка на лбу.
Сжав губы от злости, я замахнулась на него, но он в три-пятнадцать поймал мою руку на лету, что мне волей-неволей пришлось признать свою слабость перед ним.
– А ты совсем не изменилась, Анжелика. Все такая же маленькая мерзкая стервочка.
– А ты все такой же мерзкий ублюдок!!!
– Ага, ага. – он отпустил мою руку и вернулся на диван – Мне совсем не хочется с тобой ссориться и признаться, я не рассчитывал на то, что ты приедешь.
– Не рассчитывал, что я захочу получить свою долю в наследстве?! Вот еще – мечтай!
– Ну, насколько я слышал у тебя и так все заебись, а с отца вы в свое время уже достаточно поимели.
– Тогда ты просто смешон если думаешь, что я не хочу поиметь и с тебя!
– Ха! Ну да, ну да. На самом деле очень глупо было с его стороны вписывать тебя в свое наследство, особенно учитывая то, что ты никогда его не любила.
– Это еще раз доказывает, то наш папаша был придурком!
– Не называй его так! – грубо осадил меня он и я почувствовала, что нутро мое испугалось, хоть никак и не продемонстрировала это внешне.
– Ведь это была его последняя воля – сдружить меня и тебя! Но каким же «замечательным» способом он решил это устроить!!!
– Забавно, Анжелика, отец хотел, чтобы его дети нашли общий язык, а ты не успела войти в наш дом и орешь на меня. Не находишь это осквернением его памяти?
– Я нахожу тебя заносчивым и бестактным!!! А еще мерзким, отвратительным уб…
– Ага. Ага. Я знаю. – перебил меня он – Можешь не продолжать. Знаешь, если бы не последнее желание отца, ничего не помешало бы мне вмазать тебе хорошенечко, как на твой день рождение и выгнать тебя нахуй из моего дома. Плевать я хотел на завещание. Вспомни, как твоя мамочка кричала, когда я переступил ваш порог. Ну как будто к вам свинья забежала и начала измазывать все дерьмом. Вот и у меня сейчас такое же чувство, что ко мне домой привезли грязную вонючую хрюшку, которая еще и верещит, словно ее режут тупым ножом.
Внутри меня закипела кровь. Я медленно, но необратимо превращалась в вулкан, который если взорвется, унесет с собой жизни каждого, находящегося в радиусе километра от меня. Но тут был только он – мой совсем не мерзкий и отнюдь не отвратительный брат. Я еще раз взглянула на его голый торс. Ох, до чего же хорош папин ублюдок…
Но его привлекательная внешность не могла спасти его от моего гнева. И только резкая боль во лбу заставила его утихнуть.
– Как же больно… – я прикоснулась к месту, куда недавно меня ударило тяжелой подъездной дверью и пошатнулась потому, как у меня начала кружиться голова.