Мой сладкий братишка
Шрифт:
– Присядь. – Самир подорвался с дивана и подхватил меня.
– Не трогай меня мерзк…
– Только не воображай, что мне это нравится. Садись, Анжелика, у тебя охриненная шишка на лбу. Мой диван, конечно, не кресло твоего мерседеса, но и не мусорная свалка, чтобы так его брезговать.
Он опустил меня, и я упала на то место, где только что сидел он сам. Тепленькое. Голова ужасно кружилась и мои попытки отмахнуться от него были просто смешны. Не говоря уже о том, что мне в любом случае не удалось бы отмахнуться от такого крепкого парня. Это мой Давидик представлял из себя версию карманного мужчины, а Самир был самым настоящим
– Ой, что это? … – я почувствовала, что мне что-то кольнуло в зад и стала рыскать руками под ним.
– А, это мои ногти. – сказал Самир.
– О, Боже… – голова снова страшно заболела и я, забыв про них, прикоснулась к своему лбу.
– Подожди секунду, сейчас я принесу тебе что-нибудь холодное.
Он вышел из комнаты и пропал на пару минут, оставив меня наблюдать за тем, как в его телике команда безмозглых мужиков в красных и желтых футболках гоняют по полю мяч.
– Что это? – спросила я, когда он приложил к больному месту какой-то пакет.
– Это пельмени.
– О, нет!
– Только не говори, что они не достойны облегчить твою боль. И где это тебя так угораздило ебнуться башкой?
– Ебнутые башкой – это твои соседи! А я всего лишь получила травму, приехав в этот Мухосранск!
– Пф – фыркнул он – Так чего ж ты приехала? Тебя кто-то звал что ли?
Тон, с которым этот ублюдок со мной разговаривал, ужасно меня выводил и сбивал с толку. Если бы это был тот щуплый замызганный мальчишка, которым я его представляла, должно быть, тогда это не злило бы меня так сильно. Но он был мужчиной, причем очень привлекательным. Я до сих пор тайком поглядывала на него, не переставая морщить нос, словно от одного его запаха меня выворачивало наизнанку. А еще ни один мужчина на свете так со мной не разговаривал!
– Не прикидывайся, Самир, ты знаешь зачем я приехала!
Я что – только, что назвала его по имени?!
– Буржуйка приехала отжать у меня квартиру, а отжала последнюю пачку пельменей.
– Да подавись ты своими пельменями!!! – я бросила в него холодным сыпучим пакетом, который уже покрыл мой лоб капельками воды и тот, ударившись об его голый, украшенный ровными кубиками торс, свалился на пол.
Самир почти без эмоция опустился, чтобы поднять его, а потом с дружелюбной улыбкой, которая сбила с толку меня еще сильнее, протянул его мне назад.
– Не обижайся, Анжелика, я просто пошутил.
– Не прикидывайся хорошим мальчиком, я знаю, что ты меня ненавидишь!
– Не так сильно, как вы с мамашей всю жизнь ненавидели мою семью. Я вообще не представляю, насколько можно быть желчным и прогнившим внутри человеком, чтобы ненавидеть просто чужое счастье.
– Ха!!! О чем ты говоришь?! Во-первых, нам всегда было плевать на вас. А во-вторых, папаша завел себе вторую семью на стороне! Он жил с двумя женщинами, в то время как женился на моей матери, а потом бросил ее ради…
– Ради такого ублюдка, как я?
Он посмотрел мне в глаза, а я приложила назад к ушибленном лбу последнюю пачку пельменей своего брата и прижимала ее одной рукой, в то время, как вторая лежала у меня на коленях. Самир был похож на отца, только моложе его и не такой чернявый. Нос, например, у него отличался. Наверное, пошел в его шалаву-мать. А в остальном, пожалуй, можно было сказать, что он – его копия. Что ж, если папа выглядел в молодости так же, как этот парнишка то, я понимаю маму… Понимаю, что ее в нем зацепило.
– Да! Но честно тебе скажу – долго мы не горевали!
– Я очень наслышан о том, как сложилась ваша судьба, можешь не распинаться.
Самир подошел к продолговатому окну и облокотился руками к, окрашенному голубой краской, подоконнику. Его мышцы при этом заиграли и глядя на то, как он небрежно сдунул со своего плеча пылинку, я закусила губу. Ну как можно оставаться спокойным и уравновешенным в такой ситуации? Не так я представляла себе наш с ним диалог. Мне казалось этот…этот ублюдок будет передо мной пресмыкаться, прятать глаза, пытаться что-то вякать на мое железное слово и даже…обливаться слюной, глядя на свою шикарную умопомрачительную сестру, которая выросла настоящей супер моделью. Потому что так на меня обычно и смотрят все мужчины с тринадцати и до ста. Но Самир и сам вырос очень и очень соблазнительным представителем своего пола. Ох, это все сочетание – русская плюс азербайджанец. Потому, что его мамаша тоже была русской, хоть я ее ни разу и не видела, можно было сделать вывод, что эта женщина также не была лишена, скажем так, – годного генетического материала.
– Единственное, чего я не могу понять, – продолжил он – это даже не почему отец решил вписать тебя в свое завещание, а почему ты от него не отказалась. Неужели ты такая жадная, Анжелика? (я снова закусила губу) Ведь у тебя и так есть все. Да даже больше, чем нужно обычному человеку! Понятно, что папа так поступил, имея свои пусть и наивные мотивы. Ведь он правда любил нас обоих и часто говорил о тебе на нашей кухне. И, поверь, моя мама при этом не начинала кричать как свинья недорезанная. Мы тебя не ненавидели. А вот ты со своей мамашей, я не удивлюсь, – насылали на нас проклятия (опять закусила губу). И вот для меня остается непонятным, если ты продолжаешь меня ненавидеть, не собираешься, как желал того отец узнать своего родного брата, при этом у тебя есть ВСЕ. Ну какого ХУЯ, скажи мне, ты приехала?
Хотелось мне бросить ему в лицо, что именно такого хуя я и приехала, что на самом деле была до дури жадная на деньги. Я даже чаевых никогда не оставляла официантам, а два миллиона на дороге не валяются! Я это уже говорила? Но его слова о последней воли отца не то, чтобы меня тронули, скорее они задели мое самолюбие. Учитывая то, каким тоном он мне это говорил – прямо в мой больной лоб, на котором поминутно росла гигантская шишка. Будь она прокляла! А еще это его благородство, с которым он мне объяснялся…в общем мне захотелось предстать перед ним в другом свете и я, почти не подумав ляпнула:
– А с чего ты взял, что я не хочу исполнить его последнюю волю?!
И тут же испытала такое наслаждение, какое ни один мужчина не доставлял мне в постели, как доставил этот парень (мой брат) всего лишь посмотрев на меня. О, да. Это было что-то с чем-то. Равнодушие, смешанное с презрением вдруг прояснилось, и я прочитала в них… восхищение! Нет, это было не желание нагнуть меня раком и пометь прямо на этом диване, на котором были рассыпаны ногти с его ног. Это было восхищение человеческим поступком, его нравственностью, если хотите! В этот момент я была готова даже сказать ему, что и доля в наследстве мне не нужна – и я отказываюсь от нее! Лишь бы он продолжал так на меня смотреть и лишь бы не отворачивался!