Мой сводный хулиган
Шрифт:
На полу стояли коробки. Некоторые были закрыты, пара открыты. В одной были сложены тетрадки, альбомы, коробки карандашей, фломастеров, ещё какие-то канцелярские штуки, в другой какие-то коробки цветные, похоже, настольные игры или что-то в этом роде.
– Слушай, – начала она. – Я тебе уже говорила вчера, что занимаюсь волонтёрством. Я и ещё девочки из нашей организации решили посетить за городом центр временного содержания детей, попавших в сложную ситуацию.
Идиотка. Одно дело сказки читать инвалидам в хосписе, совсем другое – таскать леденцы и цветные мелки шакалятам во Временку. Там же в основном неадекваты на передежке. Есть, конечно, дети, у которых что-то случилось с родителями, и пока их не передадут детским домам, они находятся во Временке. Но основной контингент этого места – те, кого изъяли принудительно, или от кого отказались приёмные родители, потому что не выдержали. Проблемные, сложные, когда таких к нам на постоянно забрасывали, их приходилось ломать заново под правила, которые они отчаянно соблюдать не хотели.
Временка – это не детский дом, не интернат, не дом малютки. Это перевалочный пункт, и чем дольше там находится кто-то, тем больше потом дыр в психике. Особенно у слабых.
Мой брат помогал таким. Надо ли напоминать, что с ним стало?
– Дурацкая идея, – ответил я, ощущая, что начинаю злиться на неё.
– Почему? – захлопала она глазами. – Помогать нужно всем.
Вот как ей объяснить?
– Им не нужны твои шахматы и фломастеры, сечёшь? Тем, кто ждёт решения опеки во Временке, насрать на настольные игры и красивые жесты.
– Это очень грубо, – девчонка вздёрнула нос и поджала губы. – Вот как раз таким, обездоленным, и надо помогать. И я хотела попросить тебя поехать с нами, ты бы мог что-то рассказать, собственным примером показать, что выбраться можно, что…
Не знаю, что она такого увидела в моём лице, но вдруг осеклась и сглотнула. И я очень надеюсь, что мои реальные эмоции не светились так открыто. Но я был зол. Чертовски.
– Я тебе что, цирковая обезьянка, чтобы таскать меня на выставки? – я сжал зубы, чтобы как-то сдержать прострелившую вспышку злости. Надо валить на хрен из её комнаты. – Найди себе другую забаву, Вероника.
– Я Николь!
Резко развернувшись, я быстро вышел в коридор.
– Да пофиг.
На хер завтрак, лучше пойду ещё на пробежку.
Глава 7
Николь
– Ну капе-е-ец, – возмущённо протянула моя подруга Ритка, когда я рассказала ей об утреннем происшествии. – Вот грубиян!
– Представляешь? – снова посетовала я. – И даже на завтрак не явился, хотя я ему говорила, что для мамы важно, когда все домашние собираются вместе за столом.
– Ну наглый. Вообще никакой благодарности! Вы его как щенка подобрали, а он ещё и хамит.
Честно говоря, хоть я и поделилась с Ритой своим негодованием, думать об Артуре, как о подобранном бездомном щенке, мне совсем не хотелось. Как-то это некрасиво совсем и несправедливо. Но чтобы не раззадоривать Ритку, я решила промолчать и сменить тему.
– Слушай, Рит, ну а ты уже определилась с университетом?
– Да что там определяться, – пожала плечами подруга, махнула рукой и вытянула ноги, любуясь свеженьким ярким летним педикюром. – Подам во все три, а там куда ближе к сентябрю захочется.
Рита Болгарская – моя подруга с самого первого класса. Мы подружились почти сразу, когда нас посадили первого сентября за одну парту. Я после линейки, когда нас повели в класс, потеряла из виду родителей и чувствовала себя очень растерянной, но тут девочка с двумя огромными белыми бантами на макушке и строгим взглядом крепко взяла меня за руку и сказала, что мы теперь будем держаться вместе. Кто она – на тот момент я не знала. Но как-то так и вышло. Вместе от самого первого звонка и до выпускного. И вот теперь, хотя мы уже были совсем взрослыми, было как-то не по себе от мысли, что рядом со мной в университете не будет Ритки.
– Или куда примут, – чуть попыталась опустить её на землю я, потому что Ритку, в силу характера, иногда заносило в суждениях.
– Примут-примут, – махнула рукой она и отпила из запотевшего ото льда стакана с колой. – А как не захотят, папа разберётся.
Да, иногда её заносит конкретно. Мы не раз с ней спорили на эту тему – что нельзя вот так кичиться перед другими своим положением. Не у всех есть возможности, как у родителей Ритки или моих, и помыкать этим других некрасиво.
– Кстати, – встрепенулась Ритка и расплылась в хитрющей улыбке, – у твоего папы же тренировка вроде бы как. Пошли на стадион, как раз и своего “братца” покажешь.
Вообще, я прекрасно поняла, зачем ей нужно на стадион. У папы есть помощник, Илья Викторович, на которого Рита уже полгода заглядывалась. Я ей неоднократно говорила, что идея эта глупая, и помощник тренера старше её на добрых десять лет, но подруга всегда отмахивалась.
“Ой, Ник, ну и что что на десять лет старше? А что, по соплякам-одноклассникам сохнуть? Не возбуждают…”
И даже то, что у Ильи Викторовича вообще-то была невеста, для Ритки не было аргументом.
– Может, просто погуляем? Погода классная, солнечно, – сделала попытку я, прекрасно понимая, что она обречена на провал.
– Ну вот именно – надо идти на стадион! – подхватила Рита, подскочила на ноги и расправила плиссированную лёгкую юбку. – Пошли!
Она ухватила меня за руку и вынудила подняться с парапета на набережной, где было так хорошо и удобно. Но Ритка есть Ритка, она и мёртвого поднимет.
Мы поймали такси и поехали к стадиону. Сказать откровенно, я почувствовала напряжение. Ну, если честно, перед толпой парней я всегда чувствовала себя неуютно, в отличие от подруги, которой только дай покрасоваться. А сейчас тем более, потому что там будет Артур.
После того, как он нагрубил мне сегодня утром, я сперва потеряла дар речи, а потом даже не сдержалась и расплакалась. Разве я как-то обидела его? Что плохого в том, что он бы рассказал этим несчастным ребятам, что жизнь на детском доме совсем не заканчивается, и если очень стараться, можно увидеть свет в конце туннеля. Как сам Артур. Папа ведь его в команду не просто так взял и протекцию тоже не просто так предложил. А за труды и старания. Так почему нельзя рассказать об этом другим и дать им хоть какую-то надежду?