Мой сын маг
Шрифт:
— Поэтому они и не стали расквартировываться в пустых домах, а раскинули шатры, — кивнул Савл. — Жалко. Мы ведь там понаставили всяческих капканов. Ну а почему ты думаешь, что они пойдут в наступление завтра?
— Да это просто в воздухе носится. Ты разве не чувствуешь?
— Я чувствую, — подтвердила Химена. — Их с теперь унялся. Они понимают: мы не можем с ними сразиться на поле боя и смирились с мыслью об осаде.
— А их разведчики не обнаружили ничего страшного ни ловушек, ни колдовских западней.
— Что за колдовские западни? —
— Ну, это такие ловушки, они рассчитаны на наиболее ретивых врагов, — пояснил Жильбер, изумленный невежеством друга. — Есть еще другие — они в виде призраков которые обрушиваются на противника. Я потрясен, что тебе они неведомы, господин Савл.
— Знаешь, я всегда мечтал выучиться сотворять нечто подобное, — признался Савл и, обернувшись, увидел, последние лучи догоравшего солнца исчезают за горизонтом. — Ты уверен, что мавры атакуют нас завтра?
И тут вдалеке пропели трубы. Загремели барабаны. Мавританские конники поскакали вперед, к началу аллеи.
— Я ошибся, — выдохнул Жильбер. — Они атакуют сегодня ночью! Берегись злого колдовства, господин Савл! Зачем бы еще им начинать атаку с наступлением темноты?
Передовые всадники въехали в аллею, в то время как с площади стекались все новые и новые конники. Войско, по четыре всадника в ряд, тронулось к городской стене.
Как только Домэн спустился к предгорьям, перед ним вдруг заклубилось облако пыли. Бубару встал на дыбы и встревоженно заржал. Домэн инстинктивно сжал пустые ножны. Сердце его бешено колотилось. Но тут пыль развеялась и перед ним возник великан — человек огромного роста, обнаженный по пояс, бородатый, в тюрбане. Ног у великана не было — от бедер тянулся длинный хвост.
— Слуга королевы, куда ты идешь? — вопросил великан.
— И-й-й-я... иду к-к-к моей к-королеве, — запинаясь, выдавил Домэн.
— Какие вести ты ей несешь?
— В-вести о т-том, что я жив-здоров и могу сражаться вместе с ее войском, — быстренько сообразил ответить Домэн.
Джинн подплыл поближе к гонцу, угрожающе склонился нему, сверкая глазами.
Бубару вновь встал на дыбы. Джинн протянул руку. Рука его, становясь все длиннее, обхватила коня и поставила на место.
— Что там у тебя в сумке, доставай! — строго распорядился джинн.
Домэн развел руками, радуясь тому, что у него нет при себе письменного донесения: леди Мэнтрел велела ему передать все королеве на словах.
— У меня ничего нет!
— Седельные сумки выворачивай!
Домэн достал из седельной сумки сухари и кусок сыра и вывернул ее наизнанку, дабы показать джинну, что больше там ничего нет.
— Ну и пусть даже у тебя ничего нет, — буркнул джинн. — Что мне рисковать понапрасну! Одним воином меньше — уже хорошо. Все меньше будет тех, кто сумеет убить мавров!
Домэн заслонился рукой, чтобы отразить возможный удар, и выкрикнул стихотворение, которому его научила леди Мэнтрел, хотя сам он в стихах ничегошеньки не
Однако стихотворение возымело действие: джинн замер и выпучил глаза.
— Что толку тебе сейчас от королевского мага? Он далеко отсюда!
Домэн услышал, как вдруг прошелестел порыв ветра, громкий женский голос приказал:
— Оставь этого мальчишку в покое, джинн!
Джинн в ужасе задрал голову.
Домэн последовал его примеру, и перед его изумленным взором предстали прозрачные шальвары, затем — округлая линия бедер. Взгляд гонца взбирался все выше и выше, по огромному животу, и наконец добрался до лица великанши, до лица, которое вызывало благоговейный трепет своей красотой и гневом.
Домэн сам поразился тому, что красавица великанша вызвала у него ни малейшего намека на желание.
— Слушаюсь и повинуюсь, моя принцесса! — промямлил джинн и растворился в воздухе.
— Кто тебе велел вызвать меня стихами? — требовательно вопросила джинна.
— Л-леди Мэнтрел, — заикаясь, проговорил Домэн.
— Его жена? — Джинна пристально посмотрела на гонца и нахмурилась. Пожалуй, ей ведомо больше того, что подобает знать христианке. — На миг взгляд джинны затуманился. — Да и мусульманке тоже, особенно — супруге. — Затем джинна сурово глянула на Домэна. — Удались, презренный! И никогда больше не произноси этих стихов! И никому не говори ни слова о том, что видел меня!
Жильбер усмехнулся.
— Зря они это затеяли — скакать верхом по узкой аллее, которая ведет к городской стене. На что они надеются — неужто думают, что заберутся на седла и вспрыгнут на тридцатифутовую стену?
У бойниц городской стены лучники приготовились дать отпор врагам. Все до одного натянули тетивы своих луков. Другие воины готовили к бою небольшие катапульты или стояли, выставив перед собой деревянные двузубые вилы, дабы отталкивать ими приставленные лестницы. На тот случай, если бы кому-то из мавров удалось взобраться на стену, были приготовлены острые копья.
— Огненная змея! — вскрикнул Жильбер и указал в сторону реки.
Химена и Савл резко обернулись. Действительно — по поверхности воды бежала полоса огня. Языки пламени рвались вверх и становились похожими на огненную изгородь.
— Этого не может быть! — воскликнул Жильбер. — Вода не горит!
Воины на крепостной стене испуганно зароптали и принялись креститься.
— Вода не горит, зато может гореть что-то плавающее на воде! — сказал Савл, положив руку на плечо Жильбера и указал: