Мой убийственный отпуск
Шрифт:
Меня больше ничего не интересует.
Делая все возможное, чтобы выкинуть из головы зеленоглазую угрозу, я пинком открываю дверь в дом и топаю внутрь. Запах разложения витает в воздухе, но не настолько силен, чтобы требовать покрытия лица. Хорошее место. Не та аренда, которая заставит человека остерегаться глазков или скрытых камер. Сначала я направляюсь в прачечную с приложением камеры наготове. Брызги крови на стене указывают на то, что жертва была застрелена в этом месте, как и черная лужа телесных веществ на земле. Преступник, скорее всего, вошел бы через заднюю дверь дома, так что я иду туда следующим. Замок цел, не сломан, но это ничего не значит. Она могла быть разблокирована во время убийства.
Я поднимаюсь наверх в главную спальню и, к своему раздражению, ловлю себя на мысли, что смотрю на кровать, на которой она планировала спать. Черт бы ее поглотил. Вот если бы я спал в нем с ней…
При мысли об этом по моему члену пробегает пульс. Мы вместе в постели. Однако ей придется оседлать меня. Я не мог просто взять верх и пойти ва-банк. Не с нашей разницей в размерах. Я не нежен в постели, а ей… ей это нужно. Нежность. Разве не так?
— Она чертовски уверена, что не получит его от тебя, — бормочу я, потирая затылок, не в силах найти мучающий меня зуд. Я, наверное, просто встревожен, потому что в моем распоряжении должна быть улика, и кто-то ее украл. Прямо из-под носа у копов тоже.
Хм.
Она может показаться невинной, но у нее бунтарская жилка, не так ли?
Не думай об этом. Не думай о том, к чему может привести ее эта полоса.
Например, подружиться с грубым, невоспитанным охотником за головами во время отпуска.
— Не мой тип, — хриплю я, поднимая камеру, чтобы сделать снимок глазков…
Я остановился. Наклонить мой подбородок и наклониться ближе.
Текстура по краям обоих отверстий направлена наружу, в сторону спальни.
Отверстия были просверлены изнутри подполья.
"Черт побери."
Оскар Стэнли был большим человеком. Потребовалось бы серьезное маневрирование, чтобы просверлить эти отверстия, физически не находясь внутри подполья. И да, хорошо, зачем ему две дырки, если он не собирался смотреть через них?
Я вовсе не собираюсь отказываться от вырезанной и высушенной теории о том, что Оскар Стэнли — подглядывающий Том, который шпионил за своими гостями, но текстура дерева немного сбивает меня с толку. Несмотря на то, что я хочу завершить эту работу как можно быстрее, я не из тех, кто оставляет вопросы без ответа или закрывает дело, указывая пальцем не на того подозреваемого, и все это во имя целесообразности.
По словам Пола, копы уже поговорили с отцом — Джаддом Форрестером. Он отрицает, что стрелял и убивал Оскара Стэнли. Признается только в драке за несколько дней до этого. Но мне нужно поговорить с ним лично, чтобы определить, говорит он правду или нет.
Сверх того…
Кто еще имел или имеет доступ к этому месту?
— Я не знаю, не так ли? — выдавливаю я, спускаясь по лестнице. — Потому что у меня нет чертовой гостевой книги.
Когда я открываю входную дверь дома, она наблюдает за мной из переднего окна своего дома, прикусив губу. Она начинает скрываться из виду, но я качаю головой, показывая ей пальцем. Теперь ее очередь качать головой. Я продолжаю идти, пока не заберусь на крыльцо и не постучу в дверь.
— Ты собираешься держать меня в курсе? — зовет она через дверь.
"Нет."
«Мне бы очень хотелось, чтобы меня держали в курсе».
"Неа."
"Пожалуйста?"
Я собираюсь заявить о своем намерении сбить дверь с петель, но мой рот захлопывается на слове «пожалуйста». Я не знаю почему. Это просто слово. Но, исходя от нее, я потею. Кто откажет этой женщине? Особенно, когда она спрашивает обнадеживающим голосом принцессы? То, что я продолжаю говорить «нет», разочаровываю ее. Я слышу, как она становится все менее и менее оптимистичной, и… это неправильно. На самом деле, разочаровывать ее — все равно, что битое стекло впиваться в слизистую
"Почему?" — говорю я, скрестив руки. — Почему это так важно для тебя?
Проходит тик, и дверь открывается. Медленно. В проеме появляется ее лицо, и я не могу понять, как моя грудная клетка, кажется, сжимается вокруг моего сердца, сбивая ровный ритм. Черт, она красивая женщина. Мягкий. Женщина, которая заставляет мужчину хотеть быть героем .
Другие мужчины. Не я, очевидно.
Она оглядывается через плечо — посмотреть, нет ли рядом ее брата? Когда она снова поворачивается ко мне лицом, она говорит неохотным шепотом, заставляя меня наклониться вперед. Заставляя меня считать блестки золота в ее зеленых глазах. — Я не очень храбрая, — тихо говорит она. «Я очень благоразумен и всегда играю осторожно. Но я увидел мертвое тело и не растворился в пыли. Я сохранял спокойствие и вызвал полицию. Я нашел одеяла для себя и Джуда, дал подробное заявление детективу Райту. Я мало думал о том, как я отреагирую в такой ужасной ситуации, но я думал, что заплачу, или задыхаюсь, или умру от испуга. Определенно думал, что соберу вещи и побегу домой. Но я этого не сделал. Я сам удивился, вытащив его. И я думаю, я просто хочу посмотреть, что еще я могу сделать». Она моргает, глядя на меня, темная бахрома ее ресниц, кажется, движется вниз и вверх в замедленной съемке. — Это имеет смысл, охотник за головами?
Она до сих пор не знает моего имени.
Продолжай в том-же духе.
Потому что я собираюсь спросить, может, ей сейчас тоже нужно одеяло? Так что, если бы она назвала мое имя, я был бы гребаным тостом. Каким-то образом я знаю это, как знаю, как обращаться с Харлеем. Поскольку я не собираюсь лгать, ее объяснение, кажется, открыло люк в моем животе, и все мое раздражение вырвалось прямо через него. Прошло. Меня больше всего интересует, кто, черт возьми, сказал ей, что она не храбрая. Такого человека было бы приятно убить. — Ты же не отступишь от моей страшной задницы, не так ли? Я кашляю в кулак, оглядывая квартал. — Мне кажется, это довольно храбро.
Когда я оглядываюсь на нее, она улыбается мне.
Не скупой. Большой, необузданный, который бьет меня прямо в челюсть.
"Эм-м-м…"
— Ты совсем не страшный, — радостно сообщает она мне.
«Да, я », — кричу я в ответ, потому что это кажется совершенно необходимым. Как будто я действую из чувства самосохранения. Я? Что со мной произошло за последние тридцать минут?
— Тейлор, с кем ты разговариваешь? После приглушенного вопроса новоприбывшей, за ее спиной приближаются шаги, и появляется мужчина, сжимая костяшками пальцев глазницу и зевая. Когда он открывает глаза и замечает меня в дверном проеме, он отскакивает назад с испуганным проклятием.
«Господи, черт возьми, Христос».
"Видеть?" Я говорю ей, застряв между удовлетворением и… смущением, эмоцией, с которой я очень незнаком. Он никогда не существовал для меня. До сих пор, видимо, когда эта женщина вот-вот поймет, что я чудовище, а она красавица.
Но она просто продолжает улыбаться. — Хочешь зайти внутрь и посмотреть гостевую книгу? Она толкает дверь шире. — Я только что сделал лимонад.
Я слишком много упускаю здесь, поэтому говорю очень многозначительно: «Я что, выгляжу так, будто пью лимонад?» Я вхожу в дом, и они оба отступают назад, брат — Джуд, кажется, она сказала, — осторожно приближается к своей сестре. — Я возьму пива.