Мой Ванька. Том первый

Лухминский Алексей Григорьевич

Ванька выскакивает из парадной и прыгает в машину.

– Ох, Сашка, до чего Серёжка классный пацан! Так мы с ним поиграли! Ты извини, что долго ждать пришлось. Ну не мог же я повернуться и уйти, не потютюшкав его. Золото, а не мальчишка!

У меня просыпается чувство лёгкой досады, оттого что я не могу вот так же спокойно подняться в квартиру и поиграть со своим собственным сыном. Конечно, это хорошо видно на моём лице, потому что Ванька замолкает и кладёт мне руку на плечо.

– Саш… Не расстраивайся! Я тебя очень хорошо понимаю. Уж если

я по Коле скучаю, то чего говорить о тебе. Как-нибудь образуется это… Поверь…

– Мне остаётся только верить.

Как-то горько у меня получилось.

– Саша! Давайте с вами немного поговорим о ваших делах, – Юрий Степанович приглашает меня в кабинет. – Садитесь.

Сажусь на диван и пытаюсь понять, о каких это моих делах он хочет со мной говорить.

– Вы у нас уже студент третьего курса, да и за третий курс уже успели кое-что сдать.

Киваю головой.

– Вы как-то умудрились так распределить своё время, что с утра даже на обходах бываете иногда.

Снова киваю головой.

– Живёте-то с Ваней на что? Раз вы больше здесь, то меньше там?

Опять киваю.

– Я задал вопрос – на что вы живёте? – сурово спрашивает Юрий Степанович.

– Ну Ваня стал зарабатывать… Мой автосервис кое-какой доход приносит…

Он неодобрительно качает головой.

– Вы у нас на полставки врача-практиканта?

Опять киваю.

– Пишите заявление о переводе на полную ставку. Это всё, что я пока могу для вас сделать. К сожалению, качество лечения на нашу зарплату не влияет. А вообще, господин Робин Гуд, с вашим талантом можно и зарабатывать на нём. Я не призываю вас обирать пациентов, назначая таксу, но ваши сеансы выходят за рамки оплачиваемых государством или страховкой услуг.

– Ну, во-первых, я ещё не до конца убеждён, что результат является следствием моего вмешательства в процесс, а не следствием физиотерапии. Во-вторых, если я стану принимать вознаграждения, то мои коллеги по отделению совсем меня съедят. Они и так смотрят на меня косо. А в-третьих, требовать со страждущих деньги – грех. Это моя точка зрения.

– Вы во всём правы, конечно, – задумчиво протягивает завотделением. – Только с волками жить – по-волчьи выть…

– И самому становиться волком, – практически перебивая его, подвожу я итог.

– Саша, в старину по тому, как выглядел врач, люди оценивали его квалификацию. Потому что, если врач одет хорошо, ездит в хорошем экипаже – значит, он богат, а это значит, что у него много пациентов, а это, в свою очередь, значит, что он хороший врач. Понятно?

Понимаю, что против такой логики возразить трудно, и – молчу.

– Я хоть немного поколебал вас в вашей убеждённости?

– Да… Но только немного. И на пациентов больницы это не распространяется. А других у меня пока нет.

– Надеюсь, они у вас появятся. От души вам этого желаю.

Вечером дома, как всегда, вижу Ванькин затылок и слышу щёлканье клавиш компьютера.

– Вань… Оторвись немного, пожалуйста.

– Что,

Саш? – Ванька с явной неохотой оставляет свои занятия и оборачивается ко мне.

– Сегодня Степаныч говорил со мной о нашем материальном положении.

– О чём? – Ванькины брови ползут вверх.

– Ну о том, что я теряю в заработке из-за того, что стал больше времени проводить в больнице.

– А-а… Ну так он прав. Действительно, теряешь. Но ведь теперь я тоже зарабатываю! Так что проживём!

– А что ты сам про всё это думаешь?

– Сам? – Ванька разворачивается ко мне вместе со стулом. – Знаешь, Сашка, ты – бессребреник. Тебя не переделать. Да и не надо этого. Может, именно поэтому тот, кто на самом-самом верху, относится к тебе благосклонно. Ты вот смотри, сколько теперь развелось всяких разных так называемых целителей, всяких колдунов и прочих. Интересно бы узнать их статистику, если они, конечно, действительно лечат. Думаю, совсем не блестяще у них. А у тебя – сам вспомни! В Булуне только о тебе и разговоров было. И всё с благодарностью! Ты там, если говорить о медицине, только Кириллу Сергеевичу по популярности уступаешь. Это ли не показатель?

Он говорит очень рассудительно, и с ним трудно не согласиться. А может, жизнь меня искушает устами Сергея Александровича и Юрия Степановича?

– Понимаешь, Ванюха, Степаныч сказал, что хороший врач должен и жить хорошо. Сказал, что хороший внешний вид – это показатель успешности врача, а значит, показатель его квалификации.

– Ну тут он прав. Ты на себя посмотри. Ты когда наконец сменишь свои старые джинсы и прочее барахло? Меня одел, а сам? Поскольку ты в свои финансы меня не пускаешь, я сделал вывод, что ты всё истратил на меня, а сам остался ни с чем.

Я понимаю, что Ванька, может, подсознательно, сталкивает меня с неудобной темы на более простую.

– Нет, Вань… Я с тобой про возможности заработка на моих способностях.

– Ох, Сашка… Ну ты как клещами из меня вытягиваешь. Сказать честно?

– Конечно, честно! – внутренне сжимаюсь: мне так бы не хотелось, чтобы Ванька поддержал моих оппонентов.

– Согласен, что грех тянуть с больных. Но больные бывают разные. Есть очень состоятельные, как Сергей Александрович, а есть неимущие. В первом случае, я думаю, можно и взять. Причём столько, во сколько они сами оценят твои услуги, а во втором брать – преступление. Согласен? – и добавляет с невинной улыбкой: – А теперь обругай меня и скажи, что я – идиот.

– Ты – умница, Ванюха.

Я встаю, подхожу к нему и ласково треплю его лохмы.

– Вот тебе и пример. Я тоже кое-что заработал, – Ванька смеётся.

* * *

Юра уже довольно сильно толкает мою руку во время «велосипеда». Ванька и Сергей Александрович наблюдают за нашей работой.

– Ну как? – осторожно интересуется отец.

– Дня через два-три попробуем встать.

– Но это ни о чём не говорит, – с видом знатока встревает Ванька. – Я только на четвёртый раз встал.