Мой варвар
Шрифт:
— Хар-лоу, — я похлопываю ее по щеке, потом провожу по ней пальцами. Что ж происходит?
ХАРЛОУ
Она вернулась.
Я знаю, что опухоль вернулась, потому что имеются все симптомы. Я сажусь и осматриваю лагерь, но все размыто и у меня двоится в глазах. Два костра, два Руха, два дерева, когда должно быть всего лишь по одному. Никаких красок; мир состоит из черного и белого. Это еще один признак. Голова у меня трещит, и все мое тело вибрирует.
Все точно так же, как было раньше.
Она
— Нет, — кричу я, сжимая свою руку в кулак, пытаясь заставить ее перестать дрожать. — Ты говорил, она не вернется! Ты говорил, что опухоль уничтожена! Что ее там больше нет!
— Харлоу, — компьютер упрекает меня. — Существуют определенные правила, а ты их не соблюдаешь. Ты очень многое требуешь от своего кхай, но взамен ему ты не даешь ничего. Чего ты ожидала?
— Что ему нужно?
— Харлоу.
— Что?
— Харлоу, — голос компьютера окружает меня повсюду. Он в моей голове, рядом с опухолью, которая полна решимости убить меня. — Харлоу. Харлоу…
Испустив отчаянный крик, я резко просыпаюсь, словно мне плеснули водой в лицо. Пытаюсь заставить глаза сфокусироваться на лице — одном, четко очерченном лице — которое находится в считанных дюймах от моего. Нет никакой размытости. Никакого двоения в глазах. Я похлопываю языком по своему нёбу. Никакого приступа. А тряска, которую я ощущаю? Это — моя вошь, напоминающая мне, чтобы я спарилась с Рухом. Она вибрирует настолько сильно, что такое ощущение, будто внутри моей груди, как в ловушке, заперта моторная лодка.
У меня выворачивает живот, и я вырываюсь из рук Руха за секунду до того, как меня рвет.
«Это был всего лишь ночной кошмар», — убеждаю себя в то время, пока, закашливаясь, выблевываю ужин в снег перед собой. У меня всего лишь разыгралось подсознание. Интенсивные вибрации моей воши напугали мой погруженный в сон рассудок и ввели в заблуждение, что это припадок.
Вообще-то, я сама себя напугала.
Откинувшись назад, я сажусь на пятки и вытираю рукой со лба пот. После того, как меня вырвало, мне не особо полегчало. Отчего-то я чувствую себя еще хуже, если честно. Что-то мне не верится, что это был просто кошмар. Может быть, это что-то вроде предупреждения. Я избегаю резонанс с Рухом, потому что не хочу забеременеть. Неужели мое подсознание дает мне понять, что я должна принять меры и выполнить то, что требует мой кхай? За исключением того, чтобы страдать еще больше, понятия не имею, что произойдет, если буду и дальше продолжать игнорировать реальность. Кожа у меня уже настолько сверхчувствительна, что почти… неприятно прикасаться к Руху. Такое ощущение, что просто не перенесу этого.
И мой бедный Тарзан. Он ничего не понимает. Я оглядываюсь и смотрю на него, и меня пронзает чувство вины. Все, что нам нужно, так это кое-где всласть поваляться, одурманившись до чертиков, чтобы мы могли — я могла — потерять всякий контроль.
Рух подходит ко мне и убирает волосы с моего лица.
— Хар-лоу?
— Со мной все в порядке, — говорю я ему, пытаясь улыбнуться. — Серьезно.
Рух лезет в свою сумку и достает оттуда веточку со свернувшимися листьями. Я срывала их с кустов, пока мы шли, признав в нем растение из тех, что росли возле пещер. Из него получается очень хороший чай, а еще он оказывает успокаивающее действие на желудок. И, судя по всему, Руху тоже об этом известно. Я беру у него эти листья и, размышляя, пережевываю их.
Может быть, когда мы доберемся до нашей конечной цели, где-то там можно будет разыскать чего-нибудь спиртосодержащее. Или, может, мне стоит просто собраться с духом и наброситься на этого мужчину. Не то, чтобы с ним что-то не так физически. Он красив, он чистый, к тому же волосы у него больше не спутанный ужас. Он до глубины души мне предан, и совершенно очевидно, что в его глазах я — чудо из чудес.
Я просто… очень испугалась самой мысли о том, чтобы стать матерью. Мать, выживающая в дикой местности, да еще когда рядом со мной нет никого, кроме Руха. Мда, это именно та часть, которая пугает меня.
Пока я жую горькие листья, Рух берет мой плащ и, суетясь вокруг, укутывает его вокруг моих плеч. Он приводит меня обратно к тому месту, которое я провозгласила своей постелью, и я ложусь и притворяюсь, что заснула. Может, я и не хочу стать матерью, но разве у меня есть какой-то другой выбор?
РУХ
Ну вот, мы пришли.
Разволновавшись, я беру свою уставшую женщину за руку и веду ее вперед. Я хочу, чтобы она полюбила наш новый дом, куда я привел ее жить. Тут безопасно. Те, плохие, очень редко приходят к соленым водам. И потому что они так далеко отсюда, эти воды подходят нам просто отлично. Здесь неподалеку несколько больших пещер, и у меня на заметке есть одна, которая идеально подойдет для моей хрупкой женщины.
Я прикасаюсь к ее щеке, и она улыбается мне, хотя ее лицо все еще отражает беспокойство. Что бы там прошлой ночью ни случилось, пока она спала, сегодня это несколько потушило в ней ее внутреннюю искру. Ведет она себя очень тихо и менее общительна, чем обычно. Обычно я слушаю ее болтовню и стараюсь запоминать слова, но сегодня Хар-лоу молчит, и я обнаруживаю, что скучаю по нашим забавам. Я скучаю по жизнерадостному и веселому звучанию ее голоса.
Я хочу, чтобы все снова стало как раньше, но я не знаю, как попросить. Это бесконечно меня расстраивает.
Я указываю на скалы вдали. Перед нами долина, срезающая путь прямо к этим горам. Одна сторона испещрена многочисленными пещерами, огражденными высокими стенами от наиболее жестоких из ветров. В нескольких минутах ходьбы находятся бескрайние соленые воды, которые все дни напролет подкатывают и рябят на солнце. Здесь полно всякой еды. Большую часть этих вод пить нельзя, но есть ручьи, которые очень вкусные и чистые. Пещеры здесь больше.
Пещеры здесь безопасные.
Мне хочется, чтобы Хар-лоу была довольна. Так что я указываю на скалы, подыскивая в моей маленькой коллекции слов, обозначающее «дом».
— Сюда, — подбираю я. Вот это я знаю.
Хар-лоу хмурит свой плоский лоб.
— Сюда? К-куда? — она прикладывает ладонь ко лбу и пытается вглядеться в даль. — Куда?
Она выглядит очень взволнованной, так что я беру ее за руку и веду вперед. Мне хочется, чтобы она увидела пещеры и была впечатлена ими. Мне хочется угодить моей… моей паре. В моих мыслях прорываются воспоминания. Я вспоминаю слово «пара», и что оно означает. Оно означает, что она принадлежит мне, а я принадлежу ей. Хар-лоу — моя пара. Вместе мы станем семьей. И мне ведь знакома — я вспомнил — та самая песня, которая исходит из моей груди, так же как и у нее. Эта песня заявляет, что мы — пара.