Мой верный рыцарь
Шрифт:
– Да перестань же! – Сначала она пыталась снова просунуть руки в рукава, потом высвободить их. Все что угодно, только освободиться.
Но он обхватил ее и поднял на руки. Когда пол ускользнул из-под ног, она гневно приказала:
– Положи меня сейчас же!
Он усмехнулся:
– Слушаюсь, миледи!
Она оказалась на столе у постели. Снадобья и повязки он смахнул на кровать. Кувшин полетел на пол, и вино разлилось по всей комнате.
– Сэр Дэвид, это не шутки! Прекратите…
Он укусил ей губу. Слегка, но она вскрикнула.
– Как
– Как смеешь ты лишить меня моего ребенка? – прорычал он.
Она изо всех сил пыталась оттолкнуть его.
– Никакого ребенка нет!
– Пока нет. – Он поднял подол ее рубашки. – Но скоро будет.
– Я – госпожа Джордж Кросса, и я приказываю…
Его смех прервал ее. Она взглянула на него и по решительному блеску в его глазах догадалась, что он сейчас овладеет ею. Ему было необходимо что-то доказать, что – она не знала, но теперь ее планы на этот день пойдут прахом, а ради чего?
Одной рукой он прижимал ее к себе, а другой начал ласкать ее внизу, в самом центре ее женственности.
Она вздрогнула и поморщилась.
– Слишком грубо, Элисон?
Его прикосновение сразу стало более осторожным, так что чувство неловкости сменилось ощущением мягкой нежности. Несколько секунд она оставалась напряжена, считая, что ей следует сопротивляться, но глаза ее сами собой закрылись, и она больше не пыталась приподняться.
Это только на секундочку, пообещала она себе. Она подчинится ему, чтобы он успокоился. Ее показная безропотность обязательно остудит его гнев.
Его огрубевшие пальцы с удивительной ловкостью ласкали ее живот, бедра и самое сокровенное место. Прошлой ночью все эти ощущения были для нее слишком непривычными, так что она не могла толком в них разобраться, но теперь она осознала, что когда он прикасается к коже, то это сначала успокаивает ее, а потом возбуждает. Его действия заставляли желать чего-то большего, но голова заметалась по столу из стороны в сторону, инстинктивно отрицая ее же чувства.
Она не может хотеть большего. Такое безумие не должно приходить к человеку в столь неподходящие моменты, и в то же время казалось, что сегодня утром ему даже легче пробудить в ней страсть.
Открыв глаза, она уперлась локтями в стол, пытаясь подняться.
– Теперь все ясно.
– Что ясно?
– Стоит один раз оступиться, и ты летишь в пропасть разврата.
Его загорелое лицо помрачнело – наверняка ей это просто показалось, и он прошептал:
– Лети быстрее, моя радость, быстрее.
На его месте большинство мужчин смотрели бы на то, что она так опрометчиво открыла. Дэвид смотрел ей прямо в глаза. Элисон считала, что прекрасно умеет скрывать свои чувства, но сейчас Дэвид оценивал эффект своих действий по выражению ее лица.
– Нам надо сейчас же прекратить. – Даже для нее самой это прозвучало неубедительно.
– Ни за что.
Элисон попыталась отстраниться. Его палец проскользнул внутрь.
– Не надо. Я… не готова.
– Поверь мне, это
Как он догадался, что она солгала? Он слишком хорошо узнал ее за эту ночь. Она закрыла глаза, пытаясь справиться с наплывом чувств, но тут же открыла их снова: он взял ее руки и обвил ими свою шею.
– Держи меня, – выдохнул Дэвид. – А я буду тебе опорой.
Ей не нужна была никакая опора. Но в то же время ей было приятно опереться на его сильные руки.
Руки… Она вдруг осознала, что он по-прежнему касается ее самого интимного места, но теперь уже не пальцами. Содрогнувшись от страстного желания, она подняла глаза, проверяя, заметил ли он это.
Дэвид наблюдал за ней с таким вниманием, как мать смотрит на свое дитя, ожидая того момента, когда его неведение уступит место знанию и умению. Элисон заглянула ему в глаза: ей хотелось его одобрения, хотелось…
– Мы так близки сейчас, – прошептал он ей на ухо, соединяя их тела. – Чувствуешь? Впусти меня в свое тело и в свою душу.
Дэвид начал ритмично двигаться, и она блаженно застонала. Ей было так горячо и так сладко. Она попыталась упереться пятками, но они соскальзывали. Тогда Элисон обвила ноги вокруг его бедер, и улыбка расцвела на его лице.
– Моя! – прошептал он.
Элисон поняла, что ей не следовало с такой готовностью открываться ему, но Дэвид вознаградил ее стремительно и мощно. Теперь он не был нежным и заботливым, как прошлой ночью. Он был жарким, быстрым и нетерпеливым. Забыв о всякой сдержанности, она рвалась к нему навстречу.
– Дэвид!
Она жаждала его плоти и впилась зубами ему в плечо. Оно оказалось солоноватым.
Дэвид дернулся, негромко рассмеялся и вонзился в нее еще глубже.
Она хотела получить от него все, как эгоистичный и жадный ребенок. Хотела, потому что хотела, потому что благодаря ему она вся трепетала, и сжималась, и чувствовала… и содрогалась, и вскрикивала. Элисон откинулась назад, но Дэвид удержал ее, медленно опустив на стол. Холодная поверхность заставила ее выгнуть спину. Она пыталась за что-то ухватиться, разобраться в своих чувствах. Но остались только Дэвид и она сама. Она выкрикнула его имя, и весь ее внутренний мир содрогнулся, словно от землетрясения. Она перестала владеть собой.
Он склонился над ней, требуя большего. Элисон не могла дать большего. Она не понимала, что с ней только что произошло.
Тогда он властно произнес вслух:
– Еще. – И его вдруг охрипший голос, дуновение его дыхания и прикосновение его губ заставили это повториться. – Прошу тебя. – Элисон застонала в изнеможении, пытаясь убежать от восторга и в то же время ощутить его еще острее.
Дэвид издал торжествующий крик и вдруг замер.
Она не поняла, что случилось. Но думать было некогда. Он притянул ее к себе, и она почувствовала, как вздымается его грудь. Она и сама тяжело дышала. Щекой она ощущала, как отчаянно бьется его сердце, но и ее собственное от него не отставало.