Мой верный шмель(Рассказы)
Шрифт:
Когда у меня в сарае поселился шмель, я никак не мог сообразить, в каком месте он живет. Я входил в сарай на цыпочках, чтобы шмель и его семейство не знали о моем приходе, и замирал. Я хотел определить, откуда тянется густая жужжащая нота. Обследовал стены. Потолок. Ползал по земляному полу. А бесконечное «ж» звучало то громче, то тише, словно шмель играл со мной в «жарко-холодно».
Однажды я пошел к сараю и уже вынул из кармана ключ, как вдруг из замочной скважины протиснулся шмель. Он был темно-янтарного цвета,
Он действительно был похож на шмеля из Фелиной коллекции! Я перенесся в далекие годы и вспомнил, как ходил по школьным коридорам и без конца повторял:
Шмелем князь оборотился, Полетел и закружился.Эти строчки из пушкинской сказки все время вертелись у меня на языке, и перед глазами возникал большой рассерженный шмель, который на самом деле был царевичем Гвидоном. Шмель Гвидон гнался за бабой Бабарихой, а близорукий Феля не разглядел, принял его за обычного шмеля и наколол на пробку.
— Зачем ты убил его? — с досадой спросил я тогда Фелю.
— Я усыпил его, чтобы без боли… — сказал в оправдание Феля и дал мне понюхать отвратительную, бьющую в нос жидкость, которой он усыпляя насекомых.
Я до сих пор помню этот запах.
Итак, мой сегодняшний шмель вылез из замочной скважины и забрался туда обратно. Мы познакомились. Теперь мне было ясно: он поселился в двойной двери, утепленной войлоком. Я приложил ухо к шершавым доскам — дверь гудела. Вот бы перенести эту грубую неструганую дверь к себе в дом! Очень приятно жить по соседству с хорошим шмелем и его шмелятами. Может быть, все шмели обладают чудесным даром определять в человеке фальшь и ставить под его глазом клеймо — радужную дулю?
Мне в свое время очень не хватало такого верного шмеля. Он был мне необходим в тот день, когда я поцеловал Лизу. Это было первый раз в моей жизни. Я даже не знаю, можно ли это назвать поцелуем. Я просто прижался к ее теплой, удивительно родной щеке губами…
Я думал, что она оттолкнет меня или скажет что-нибудь резкое. Но она даже не отстранила меня. Только опустила голову и одними губами спросила:
— Зачем это?
От нахлынувшей радости у меня отнялся язык. Радость нарастала, поднималась, выходила из берегов. Наверное, ее хватило бы на целый мир, но я был единственным ее обладателем, и меня распирало. Я только боялся, чтобы не произошли какие-нибудь перемены: например, время повернет вспять и получится так, что я не поцеловал Лизу.
И я поторопился уйти, чтобы все осталось по-прежнему. Я шел по улице сам не свой. Я скакал на одной ноге. А один раз даже прошел колесом. И тут мне встретился Феля. К тому времени он уже вытянулся, успел прослыть начитанным, эрудированным малым и все время давал почувствовать свое превосходство. Но в тот момент, когда я его встретил на улице, это не имело значения. Я так бурно обрадовался ему, что он спросил:
— Что с тобой? Может быть, ты выпил?
Это был настоящий мужской разговор, и, хотя я еще никогда не пробовал вина, у меня сорвалось как-то само собой:
— Да, понимаешь, пришлось… подвернулся случай. Мы с друзьями выпили по рюмке.
Лицо у Фели вытянулось от удивления, а я положил ему на плечо руку и начал трясти его, забыв, что он может «умереть в любую минуту».
— Перестань меня трясти, — сердито сказал Феля, поправляя сползшие на кончик носа очки. — Что такое?
Веселые молоточки застучали у меня в висках. Я приблизился к Феле и посмотрел в его очки.
— Поклянись мне, что ты никому не скажешь, — произнес я таинственным голосом.
Феля тут же согласился принести клятву.
— Пожалуйста, — сказал он, — что у тебя за тайна?
Он оживился и скрестил на животе длинные пальцы.
— Клянись! — потребовал я.
— Пожалуйста. Клянусь!
Я сжал его локоть и тихо сказал:
— Понимаешь, Феля, я поцеловал ее.
Ни один мускул не дрогнул на его лице. Я решил, что Феля не понял меня, потому и стоит неподвижно и не трясет мою руку. Я сказал:
— Феля, я люблю Лизу, а Лиза любит меня. Мы любим друг друга.
Я произнес эти магнетические слова и посмотрел на Фелю. Да, он не кричал от радости потому, что был ошеломлен, решил я, и Феля показался мне самым прекрасным человеком на свете.
— Феля, — воскликнул я, — ты теперь мой лучший друг. И я тебя тоже люблю!
С этой минуты Феля был уже не просто Фелей, а неким сосудом, в котором хранилась моя бесценная тайна.
Ах, как мне в этот день недоставало мудрого шмеля, который разоблачает фальшь и ставит свое беспощадное клеймо под голубыми глазами неприкосновенных подлецов. Если бы тогда из-под дужки Фелиных очков выглядывало шмелиное клеймо — красно-сизо-фиолетовая дуля, — я бы промолчал. Я нашел бы для своей тайны другой сосуд. Более надежный.
На другой день Лиза молча прошла мимо меня.
— Лиза, здравствуй! Лиза…
Она ускорила шаги. Моя радость стала быстро уменьшаться. Она как-то сморщилась и поникла.
Я догнал Лизу. Взял ее за руку. Она вырвала свою руку из моей и чужим голосом сказала:
— Я не знала, что ты такой жалкий хвастун. Я верила тебе, а ты оказался дрянью.
— Лиза, что ты говоришь?!
— Я знаю, что я говорю. Я очень жалею… Нашел, кому похвастаться — Фельке.
Свет померк. Мир перевернулся. Я решил убить Фелю.
Я забыл, что он болезненный, освобожденный от физкультуры. Я подстерег его в коридоре, схватил за грудки и прижал к стене. Две серые рыбки метались в круглых аквариумах. Они ускользали от моего взгляда.
Он заговорил первым:
— Что ты от меня хочешь? Я сказал правду.
Его слова оглушили меня.
— Как, правду?
— А разве нет? Я только повторил твои слова. Ты хочешь, чтоб я лгал?
Я держал Фелю изо всех сил, даже разорвал на нем рубашку, но он ускользал от меня.