Мой властный миллиардер
Шрифт:
– Проектная документация, - докладывает она. Позади неё, расставив ноги, как ковбой или техасский рейнджер, стоит Мила Войнович.
– Мила, сделайте мне кофе, - приказываю помощницы, и та, помедлив, выходит вон. Мне только блюстителя нравственности не хватало и морализатора. С тех пор, как появилась эта удивительная девушка со щенком, так у меня жизнь кувырком по кочкам пошла.
– Присядьте, Моталкина, - изрекаю я и наблюдаю, как моя Настя меняется в лице.
– Моя фамилия Метёлкина, - суживает она глаза и возмущённо дышит. Слишком громко дышит. Грудь у неё вздымается, топорщится
– А-а-а, да-да, - морщу лоб и страдальчески кривлю губы, - точно. Метёлкина. Постараюсь запомнить.
– Вы уж постарайтесь, Владимир Алексеевич, а если память подводит, вам бы к врачу. Таблеточки попить для улучшения памяти. А если не поможет, можно и пристукнуть. Встряска, говорят, тоже помогает.
Стерва. Злющая ведьма. Но ангел, что поделать.
– Как-нибудь без ваших советов обойдусь, Настасья Батьковна.
Больше ничего сказать не успеваю - Мила приносит кофе. Две чашки. Бунт на корабле. И Насте она чашку первой ставит.
Уволю. Вот точно уволю, несмотря на весь её профессионализм. Хотел бы я знать, с чего она на меня взъелась?!
[1] Немезида — в древнегреческой мифологии крылатая богиня возмездия, карающая за нарушение общественных и нравственных порядков
25. Бои без правил
Подножку ставить нехорошо. Но если обстоятельства того требуют, нужно защитить себя любым доступным способом.
Иначе съедят. Мысли вслух Настя Метёлкина
То, что я попала сюда не просто так, стало понятно, как только мы переступили порог проектного бюро. Ну, я-то ладно, со мной всё понятно: господин Орловский решил провести кровавую вендетту по понятным только ему мотивам. А остальные-то в чём провинились?
Особенно волновала меня роль Каменева во всей этой истории.
– Учти, Метёлкина, я сюда только из-за тебя попал, - прошипел он мне на ухо, - Борис Абрамович - мой дядя по матери. Знал бы я, идиот, что здесь твой хахаль заправляет, не сунулся бы. Ты ему скажи: будет издеваться или практику мне запорет, пусть ждёт беды!
– Знаешь что?
– вырвала я руку из его цепких пальцев.
– Тебя сюда на аркане никто не тянул. Ты сам выбрал этот эшафот, Голгофу - называй как хочешь. А выбрал - паши, как все, и на дядю не надейся. Можешь поплакаться кровавыми слезами, в ножки бухнуться, ботинок облизать - и дядя прилетит на крыльях ночи, как Бэтмен, и спасёт бедного-несчастного племянника, который привык баклуши бить и получать желаемое на золотом блюде. И учти: Орловский мне не хахаль - раз, и практику мне здесь будет пройти в разы сложнее - два. А всё из-за того, что кое-кто устроил цирк-шапито в одном известном месте. Чтоб тебе по жизни икалось, Каменев!
– Ну, погоди, Метла!
– у Петруччо, кажется, совсем башню на части рвёт. Или другое интересное место.
– Будут тебе военные действия, как ты и хотела!
– Боюсь, боюсь!
– жаль, что у меня в руках папки нет, а то бы треснула его по голове, чтобы успокоился. Дядя у него декан - надо же! Напросился он сюда - смотрите, какой подвиг совершил!
Красноголовая девица развела нас в разные стороны. Не знаю, как Петрушка, а мы попали в ад.
Понятно,
– Мила, выйди, будь добра, - командует эта наглая ямочка на подбородке.
Мила, не уходи!
– хочется сказать мне, но это вообще за гранью правил и приличий.
Она уходит, а мы с Вованом остаёмся наедине.
– Умойся, Насть, - говорит он мне таким голосом, будто только что не скрипел зубами, не строил из себя властного пластелина и не коверкал намеренно мою фамилию.
Хочется лягнуть его посильнее, но он прав: мне жарко, я вспотела, волосы растрепались, пока я папки в его кабинет тащила. Молча иду туда, куда радушная рука Орловского указала.
Мда уж. Красавишна и королевишна. А у него тут всё чистенько, сверкает. Чувствую себя Золушкой на балу после полуночи, когда карета - тыква, лошади - крысы, и я - замарашка в платье с пятнами от золы.
– Пей кофе, - командует Его Миллионерство.
– Не приказывай!
– огрызаюсь, не прикасаясь к чашке, хоть пить хочется немилосердно. Но я лучше минералочки холодненькой бы выпила.
– Тогда убирай чашку и начинай разгребать то, что принесла, - вид у него невозмутимый.
– Прямо здесь?
– лучше переспросить, а то что-то плохо слышу я идиотские приказы в последнее время. Не хотят мои уши подобную чушь воспринимать - вянут.
– Да, - кивает он, - в этих бумагах есть документация на строительство торгового центра с прилегающей к нему зоной отдыха. Мне нужны эти документы. Всем некогда, проект старый, в своё время забракованный. А сейчас, когда я получил госзаказ, есть мнение, что он органично впишется в инфраструктуру нового микрорайона.
– Ты получил госзаказ!
– ахаю, не сдержавшись.
– Получил, - кивает Володя.
– Привет тебе и почившим в мусорном контейнере носкам от Синяховского.
Он почти нормальный сейчас. На человека похож.
– Я могла бы и на месте разобрать бумаги, - говорю в сердцах.
– Тем более, там ещё дважды по столько же осталось этих неподъёмных папок!
– Не могла бы. Я не хочу, чтобы все знали, что ты ищешь. Утечка информации, знаешь ли, страшная вещь.
– А если я ничего не найду, снова за папками? Я не грузчик, между прочим.
– Договорились. Не грузчик. Заставлю твоего красавчика мышцы прокачать.
– Оставь его в покое!
– вот только озлобленного деканского племянника мне сейчас не хватает для полного счастья!
– Защищаешь? Жалко его? А себя, значит, не жаль. Ну, что ж, это твой осознанный выбор.
– Какой же ты дурак, Орловский!
– в запале я ещё и не то могу сказать, но он заслужил.
– В следующий раз, когда захочешь отомстить или поиздеваться, делай это один на один, как и положено в дуэли, а не сбрасывай свой негатив на людей, которые ни сном ни духом о наших с тобой высоких отношениях.
– Ну почему же?
– возражает этот толстолобик в костюме за тысячу баксов.
– Он как раз очень даже в курсе.