Мой враг
Шрифт:
– Вот в чем причина…
Таращусь на него, пытаясь уловить ход его мыслей.
– Какая причина?
– Ты напоминала мне ее в чем-то… Больше, конечно, внешне… Я давно ни к кому не чувствовал такой нежности, после того, как…
Он замолкает на самом важном.
– После того как что?
Холодный взгляд и резкий ответ:
– После того, как она погибла…
– После того, как ты помог ей выброситься из окна! – повышаю голос, забыв о благоразумии и своей безопасности.
Вадим пригвождает меня взглядом и произносит, громко и твердо:
– После того, как она погибла…
– Почему
– Потому что я на свободе!
Меня совсем не убеждает ответ Вадима, и я бросаю ему в лицо новое обвинение:
– Ты подкупил следователя!
– Я любил ее, – вздыхает он.
Недоверчиво смотрю на него. Вадим сидит, сгорбившись, подпирая лицо руками, всем своим видом выражая скорбь, но я все еще не могу поверить ему.
– Она стала мешать тебе, потому что забеременела.
– Ты говоришь, как будто знаешь все лучше меня, – горько усмехается он, оборачиваясь. – Ты не думала, что какая бы у тебя ни была версия, нужно хотя бы выслушать другую?
– Я готова выслушать тебя.
Вадим идет на кухню, наливает себе коньяк и спрашивает:
– Тебе вина?
– Я не буду пить.
Возвращается, садится на диван рядом со мной.
– Я познакомился с Верой случайно в магазине. Я забыл дома бумажник, а того, что наскреб в карманах, не хватало на оплату, и она мне одолжила сто рублей, – начинает он, и на его губах появляется грустная улыбка. – Она мне очень понравилась, да и ее поступок не оставил меня равнодушным. Я подождал, когда она оплатит свои покупки, и предложил подвезти. Она отказалась, но согласилась встретиться на следующий день. Я придумал безотказный предлог, чтобы я мог вернуть ей деньги. С того дня мы стали встречаться каждый день, но я ни разу не проводил ее до дома, она рассказывала про строгую бабушку, и когда ты однажды не дала себя поцеловать и сказала, что у тебя строгая бабушка, я подумал – судьба смеется надо мной…
Вадим замолкает, делает внушительный глоток из стакана.
– Мы встречались с ней полтора месяца… Я потерял голову окончательно… Это были лучшие полтора месяца в моей жизни. Я решил развестись с женой, но она сообщила, что беременна, и я отложил развод, а потом забеременела Вера…
Я ловлю каждое его слово, пытаясь вобрать в себя каждое мгновение последних месяцев жизни сестры.
– Я признался ей, что женат, но люблю ее, предложил переехать в квартиру и подождать развод, но мы поссорились, она сбежала в Москву и перестала брать трубку. Я звонил ей днем и ночью, но она не отвечала. Я думал, сойду с ума от волнения.
Вадим останавливается и тяжело вздыхает. Я вижу, как трудно ему даются эти воспоминания… Теперь я точно не сомневаюсь, что он любил Веру. Невозможно обычному человеку играть так правдоподобно…
– Она позвонила мне через три дня. Говорила неадекватные вещи, что бабушка считает, что я ее обманываю и не люблю, что она послушалась и убила нашего ребенка, тут же просила прощения и говорила, что теперь мы не можем быть вместе. Я ничего не понимал, не знал, правда ли то, что она говорит, я только чувствовал, что с ней происходит что-то плохое, и безумно хотел увидеть ее и поговорить с ней с глазу на глаз. Она согласилась. Мы условились встретиться
По моему лицу покатились слезы, и я видела, что слезы стоят и в его глазах…
– Но кто-то помог ей выпрыгнуть из окна? Я не верю, что она сделала это сама! – произношу я дрожащим голосом, заново переживая тот ужас, что чувствовала, когда мне сообщили о ее смерти четыре года назад.
– Вскрытие показало, что она была в наркотическом опьянении и что она действительно недавно сделала аборт, – отрешенно отвечает он. – Я могу показать тебе документы, которые у меня остались по тому делу. Я очень хотел найти виновного, но у меня ничего не получилось.
Смотрю на него и не вижу его. Я четыре года ненавидела человека, который любил Веру не меньше меня и который тоже пытался узнать правду.
Кладу руку ему на плечо:
– Прости за то, что я сделала.
Вадим смотрит в мои заполненные слезами глаза и вытирает мокрую щеку.
– Когда ты плачешь и твои глаза не горят дьявольским огнем, ты очень напоминаешь ее… Но, к сожалению, для меня ты не она, а только сестра, внешне напоминающая Веру…
Замечаю в его глазах такую нежность, какой никогда не видела, но я знаю, что она предназначена моей сестре. Начинаю усердно моргать, чтобы остановить новую волну слез.
– Из всего случившегося со мной я понял одно: если ты любишь человека, то должен дорожить каждым мгновением, что проводишь с ним. Жизнь так хрупка и может разбиться в любой момент, и отобрать у тебя его. Запомни это на всю жизнь, Вероника…
В первый раз за долгое время мне не захотелось завопить, чтобы меня не называли полным именем. Из его уст оно звучало особенно. Он словно обращался к ней и ко мне одновременно.
Киваю и вспоминаю о Максе. Можно отнести его высказывание к нашей с ним истории? Тут же вспоминаю его слова, сказанные мне на прощание, и решаю, что это не про нас.
– Я могу уйти? – выдавливаю, чувствуя, что мне нужно срочно домой, прояснить для себя некоторые важные вещи.
– Да, я скажу, чтобы тебя отвезли…
Встаю с дивана, дохожу до двери и, обернувшись, еще раз извиняюсь.
– Прости меня…
Он ничего не отвечает, только грустно улыбается.
Направляюсь к машине и думаю о том, что нет хороших или плохих людей. Разделять так кого-то неправильно, поскольку даже у хороших людей есть свои слабости, а у плохих – широкие жесты. Да и как можно понять эту градацию? Все сугубо индивидуально. Плохой человек для одного может казаться хорошим, для другого – плохим, и наоборот. Судить нужно не человека, а его поступки…
Пока еду обратно, бесконечно прокручиваю слова Вадима. Я никак не могу выкинуть их из головы. Особенно те, где Вадим пересказывал последние слова Веры, что бабушка считает, что он ее обманывает, не любит, что она послушалась и убила их ребенка, что они не могут быть вместе. Это совсем не состыковывается с информацией, что была у меня. Размышляя над этим, я прихожу к выводу, что когда Вера рассказала о том, что переезжает к женатому мужчине, ее стали настраивать против него и принудили сделать аборт (я была уверена, что она подверглась жесткому давлению, иначе бы она не сделала этого), это было дело рук старой грымзы. Только она могла так бессердечно поступить со своей внучкой.