Моя боль = моя любовь

Рис Кларисса

— Знаешь, со стороны всё это звучит не так радостно, — тяжело тянет девушка и вновь скатывается на кровать. — Я не хочу прятаться. Но понимаю, что любая попытка бунта и я отстранена от соревнований. Мы заперты в этих душных клетках. Живём лишь ради очередного выезда, очередной игры и призрачного шанса поехать на Олимпиаду. Но вряд ли хоть одна из нас на неё попадёт. Ир, я реалистка, и даже у моих родителей нет столько денег, чтобы помочь мне в этом деле. Возможно, у тебя и был шанс… Но он уплыл. Послушай меня… Не губи ты себе жизнь, откажись от серии. Выйди завтра и пошли всё к чёрту. Собери сумки, купи ближайший билет на рейс до Москвы и

лети к нему. Ты нужна там, а не тут. Фигурное катание не даёт вторых шансов…

— Роза, колено? — тут же встрепенулась я. — Врача? Или что? Что случилось, Роз?

— Не надо, Ир, — покачала та головой и тяжело вздохнула.

— Что случилось-то, ты можешь сказать? — я едва не разрывалась от паники и страха.

— Год, — тихо шептала та, смотря в стену. — Врачи сказали, что если я буду тренироваться в том же темпе, то моё колено проживёт год. Даже если поставить импланты и заменить сустав на шарик, я больше не смогу прыгать. Эти несколько турниров мои последние. Больше мне нет смысла оставаться в этой школе. Занимать чьё-то место и быть обузой для команды. Но я ничего больше не умею. Я все свои пятнадцать лет жила лишь этим чёртовым фигурным катанием, не понимала мир вокруг. Лёд, дом, лёд, дом и так по кругу. А потом эта грёбаная француженка с её кривоногостью и для меня даже карьера тренера заказана. Мне даже каблуки запретили, врачи сказали, что это чудо, что я вообще катаюсь… А я не хочу… Не хочу уходить… Просто я боюсь, что больше не найду своего места в мире. Ир, это страшно…

— Тише, тише, — я медленно гладила её по волосам. — Всё хорошо. Мы сильные и мы со всем справимся. Скольким ставили и ещё хуже? Разумовская с инвалидной коляски встала. Не переживай, врачи всегда пугают. Всё будет хорошо. Ты выйдешь, откатаешь, и мы поедем на Олимпиаду. Туда на самый главный стадион, сверкать за сборную и собирать награды.

— Ир, мы не поедим, мы уже никому не нужны, нас уже списали в резерв, — едва ли не рыдала та у меня на плече.

— Не говори глупостей, мы ещё всем покажем, — смеялась я и гладила её, стараясь утешить. — Завтра выйдем и разгромим всех к чертям, надо просто в это верить.

— Да, — всхлипнула Роза и более-менее успокоилась.

Так, мы и сидели у меня на постели до позднего вечера, стараясь не закрываться в своих ранах и тревогах. У каждого спортсмена была привычка скрывать травмы. Мелкие ушибы и синяки вообще никто не считал. Но мне было тошно слышать о том, как сильно Роза закапывалась в этой боли, как не могла отстраниться от неё. И в этот момент я также думала, чтобы сама сделала, если бы лишилась фигурного катания. Не могла бы выйти на лёд и больше никогда не встала на коньки? Для меня бы закончилась вся жизнь. Так что пока я могла кататься, я должна была выигрывать и стремиться к своей мечте.

Глава 18

В бездну…

Ирина

Полуночные разговоры не привели ни к чему хорошему. Наутро дико болела голова и хотелось зарыться носом в подушку. Я практически до самого рассвета думала о тех словах, которые сказала мне Роза. А нужно ли мне это всё? Примеров, таящихся страхами и полнящихся разочарованиями слишком много перед глазами, их столько, что невозможно сосчитать. И я кружилась в этом безумном море и не ведала тех проблем, о которых говорили многие. Что было бы логично, если бы в душе не поселился он…

Лёша сделал меня более уязвимой, более обыденной.

Такой хрупкой, что голова шла кругом и хотелось запереться обратно в свой кокон из равнодушия и отчуждённости, но не выходило. Слишком много всего было поставлено на кон, чтобы вот так отступить и сделать вид, что ничего не было. Я не хотела терять ни себя, ни его. Словно разрываясь на две части, я смотрела в гостиничный потолок и не понимала, какую дорожку шагов надо сделать, чтобы в этот миг весь мир остановился и перестал вертеться перед глазами.

Страх парализовала каждую клеточку, заставлял смотреть на себя в зеркало и не видеть. Костюм, сшитый на заказ, теперь казался неудобным, впивался в бёдра и жал в груди. Я старательно мотала головой в надежде сбросить вуаль наваждения, но она словно приросла ко мне, стала плотнее и не давала вдохнуть полной грудью. Я сомневалась в себе… Не в силах или навыках, а в самой себе… В той маленькой девочке, которая положила всё на алтарь спорта, лишь бы дотянуться до звезды и упиться собственной славой.

Медленно, дыша на счёт, старалась взять себя в руки, увидеть мир на пьедестале и доказать всем, что лишь я заслуживаю этого права. Потом будет потом, будущее пока не наступило, а сейчас для меня главной задачей являлось стать лучшей. Пробиться и заполучить своё золото, чего бы мне это ни стоило. Каждый может говорить о том, что это не имело значения, но абсолютно любой спортсмен мечтал прославить свою страну, услышать гимн и наблюдать за тем, как над стадионом развивается флаг и он с гордостью держит в зубах золотую медаль!

Вот к этому я стремилась… И отступать уже поздно. Если есть возможность сражаться, то делать это следует со всей отвагой и упорством, которые найдутся в закромах моей бедовой головушки. По крайней мере, именно так я уговаривала себя не мандражировать. Вроде бы лишь тренировочный прогон и до соревнований ещё почти сутки. А трясло меня так, словно уже сейчас надо будет сражаться за медали, причём всеми правдами и неправдами. Кто вообще придумал этот бред и вложил мне его в голову?

Ещё раз дёрнув руками, размяла кисти и плечи, проверила, чтобы тело не зажималось и ощущалось максимально комфортно. Сейчас нет поводов для паники. Я могу выложиться на все сто десять процентов. После этих соревнований будет перерыв на экзамены и выпускной из школы. Так что там ноги и руки придут в тонус. А нервы… Это нормально, ну кто не боится налажать пред самым финишем? Правильно — только идиот! Я к такой категории людей не относилась, из-за того и мандражировала, боясь лишний раз вздохнуть и накосячить.

— Девочки, сосредоточьтесь на своей работе, — Разина похлопала в ладоши и привлекла наше внимание к своей персоне. — На соперниц не смотрите, они могут катать что угодно на тренировке, а что будет завтра, знаете только вы. Сосредоточьтесь на своей работе и порвите их. Тяжело в учение, легко в бою.

— Да, — гаркнули мы дружной толпой и пошли на раскатку.

Большинство участниц уже откатало свои разминки и пробу льда, оставалась только я. В душе шевелилось что-то придирчивое. Иронично, что мне настолько повезло, что откатывалась последней, под покровом полумрака вечерних сумерек. Всё точно так же, как на тренировках. Только тогда, где-то в тени трибун всегда находился Лёша. А тут незнакомый город, незнакомый стадион и лишь музыка из динамиков звучала моя. Это и обнадёживало, позволяя сконцентрироваться на том, что я умела лучше всего — катании. Лёд сузился до меня одной…