Моя цель — на алых нитях полотна
Шрифт:
— Пожалуйста, Кэтрин, — Стефан в очередной раз взглянул мне в глаза. А взгляд у него… всё тот же. И чувства мои прежние.
И я сдаюсь.
— Хорошо.
Он так тепло улыбнулся мне, а затем пошёл за дочерью, привёл её ко мне.
Она уже умеет говорить «мама» и «папа». Вскоре у неё получилось выговорить и «Китти».
***
Так, я просто дура, что согласилась!
Я подготовилась к этому со всей ответственностью. Я начиталась статей в интернете о годовалых малышах. Выяснила, что они едят, где спят, как
Я даже арендовала кроватку для Лиззи на один вечер. Потому что я требовала привезти её к себе. Сидеть с Лиззи в той квартире и бояться, что в один миг ворвётся её мамаша — не для меня. Стефан это тоже понимал. Драк не надо.
Сначала мы с Лиззи ладили.
Она вообще милая.
Светлые волосы, карие глаза. Стефан уже рассказал мне, как выяснилось, что ребёнок не его. У Стефана ведь глаза зелёные, а у Розалин голубые. Когда девочка родилась, Стефан сильно удивился и начал спрашивать у жены, какой цвет глаз у её родителей, раз он проявился через поколение. У Стефана хорошо ведь с генетикой. А Розмарин так напугалась его профессиональных расспросов, что призналась в измене. У Джорджа карие глаза.
Вот так можно проколоться.
Лиззи много плакала. Я давала ей кашу, она её выбрасывала. О, а менять подгузники детям — это просто непередаваемый кайф. Зажав нос, я делала это.
— И почему ты кричишь? Ты сухая и ты ела только что! — возмущалась я, держа кричащую девочку в руках.
Нет, ну, а какие потребности у неё ещё могут быть? Только не в спаривании, рано ещё. Какие ещё базовые есть?
Под конец дня я поняла, что ей нужно было. Ей нужна любовь, забота и внимание.
— Баю-баюшки-баю, — приговаривала я, наконец-то поняв.
Она проговорила «Китти», и я расплылась в улыбке.
— У меня вот нет детей. Но я на тебя смотрю и… — призналась я. Мне было тепло от присутствия девочки рядом. Возможно, я теперь понимала Стефана. — Мне кажется, я была дико не права. Да, ты тоже характером не сахар, вся в маму, — на этих словах девочка перестала улыбаться, словно поняла меня. Ух ты. Дети всё-таки всё понимают… — Но тебя хочется нянчить. Ты похожа на куколку. Я люблю куколок. Ты знаешь о Бэби Борн? Ты очень классное воплощение её, — пошутила я. Когда я улыбнулась, она тоже улыбнулась.
Я чувствовала себя неуклюжей, но всё это было в новинку для меня.
Я смотрела на неё и понимала, что хочу всего это. Я хочу, чтобы у нас со Стефаном был ребёнок, в котором проглядывались бы наши черты. Возможно, у нашего малыша были бы светлые волосы, как у Стефана, и карие глаза, как у меня. Либо наоборот. Либо только мои черты, но характер Стефана. Господи, когда я думала об этом, меня охватывало воодушевление.
Я старательно читала Лиззи сказку, стоя около её кроватки. Только что она вновь закатывала мне истерику в стиле «я не знаю зачем, просто поплачу и потреплю тебе нервы», и я потратила целых двадцать минут, чтобы она перестала это делать. Я прижимала её к груди и пыталась говорить что-то успокаивающее. И ощущать её около своей груди было невероятно здорово, ведь я чувствовала что-то новое.
Это
Раньше я ненавидела детей за их крики, тупость и вечные желания. Но внезапно я поняла, почему люди всё-таки заводят семьи. Я видела только минусы. А есть плюсы.
Стефан открыл дверь сам, я вновь отдала ему тот злополучный ключ. Чтобы, если он пришёл поздно, как и вышло сейчас, он бы не будил Лиззи звонком в дверь. Я вышла из спальни, где временно установила кроватку.
— Ох, Кэт, ты выстояла, — широко улыбнулся Стефан. Тепла в груди стало больше. Я начала лыбиться. — Но я вижу, что ты очень устала.
— Да уж, — хмыкнула я, только вспомнив весь этот день. Сущий ад. Мне дико хотелось спать. Мне казалось, я сейчас рухну прямо здесь и сейчас.
— Может, тебе заплатить? У меня есть с собой пара сотен… — спохватился Стефан, я же подошла к нему и вынудила этого не делать. Вот этого только не хватало.
Есть у него пара сотен. Студент мой бедный. Лучше поест дома нормально потом.
— Ты есть будешь? — прошла я вперёд, уводя его за собой.
— Извини, я действительно задержался, уже девять часов, — донёсся голос Стефан позади меня, когда я вытащила ему салат из холодильника и поставила на стол.
— Что есть.
Стефан осторожно присел за стол, отказываться не стал. Когда он начал есть, я поняла всю степень его голода.
— Ты когда ел в последний раз? — присела я рядом с ним.
— Вчера. Днём вроде бы или утром, я не помню.
Я раскрыла рот.
— Стефан, так нельзя! — вскрикнула я.
— Почему? — наивно спросил он, оторвавшись от еды, но затем вновь вернувшись. Он доел всё, не оставив и следа. Чуть тарелку не вылизал.
Я подошла к холодильнику и вытащила остатки от вчерашней пиццы. Ну, как остатки — половина. Он съел и это.
— Ещё, может?
— Нет, спасибо, Кэтрин, — поднялся он со стула и прошёл вперёд. Я пригласила его на диван, чтобы расспросить, как всё прошло. Сначала Стефан с улыбкой на лице рассказывал мне всё, а потом просто произнёс:
— Кэтрин, всё очень плохо. Мне, наверное, придётся бросить университет. Буду работать, как раньше, ты помнишь. На временных работах. С Лиззи некому сидеть. Денег нет совсем. Ей столько всего покупать надо…
— Вот почему ты не ешь, — с явным ужасом на лице произнесла я. — Как бросить?! Ты ведь уже почти четыре года отучился! Ты что?
— А как иначе? Я не смогу, Кэтрин.
— Я дам сколько угодно денег, мне они не важны.
— Кэтрин, да ты точно издеваешься. Я и так должен тебе несколько миллионов за своё обучение. И, похоже, никогда их не отдам. Просто моя жизнь будет такой, надо с этим смириться. Я каждый раз пытаюсь, пытаюсь, говорю, что у меня всё замечательно, притворяюсь, на самом деле же… Кэтрин, ничего не наладится, — вглядывался он мне в глаза, а я всё вспоминала тот вечер, когда он пришёл жутко уставший после работы и признался, что устал. Хотел поблагодарить меня. Господи, неужели уже четыре года прошло с того момента?