Моя чужая роль
Шрифт:
— Ну так вот. Вы снимаете, — он выровнялся, задумчиво потёр шею и улыбнулся, — клип! Ты же уже снималась в клипе, опыт есть… Клип на твою песню. По сюжету, там будет юная красотка, готический замок, побег с костюмированного бала с неизвестным пафосным красавчиком в маске, погоня с перестрелкой и секс на пляже под дождём, с громом и молниями, — он иронично скривился, махнул рукой, — не важно. Главное, что это всё будет перемежаться кадрами с тем, как ты поёшь, тоже в замке, в платье и на каком-нибудь мрачном фоне. Представила?
— Ну, — Стефани
— Нет, тебе надо спеть на камеру, только так, чтобы все поверили, что ты вырвала эти слова и музыку из собственного сердца, что ты их прочувствовала каждым нервом.
— И как это сделать? — тихо спросила Стеф, Стивен откинулся на спинку и взглядом показал ей сделать то же самое.
— Закрой глаза. А теперь вспомни песню и скажи, какие чувства она у тебя вызывает.
— Я же говорила, — тихо вздохнула она.
— Нет, — она не открывала глаз, но по голосу слышала, что он поморщился. — Ты ещё не забыла, где находишься? Ты в студии, песня — твоя, ты снимаешь на неё клип. С какими чувствами ты её писала? Вспомни, как сидела ночами над клавишами, слушая то, что происходит у тебя в душе, как сотни раз выводила слова на бумаге, как пробовала песню на звук, оттачивая и убирая лишнее. Как она наконец-то стала такой, какой ты её полюбила. Какие у тебя были чувства, когда ты спела окончательный вариант и поняла, что он — именно то, что нужно?
Стефани глубоко дышала и чувствовала, как медленно проваливается в вязкую трясину иллюзии, как почти верит в то, что на неё смотрят камеры. Голос Стивена завораживал, погружая в гипнотический транс, заставляя задумываться и смотреть на вещи под совершенно новым углом.
— Стеф, скажи: «Я люблю», — она замерла на вдохе, прикусила губу и опустила голову. Стивен усмехнулся и сказал ещё тише: — Скажи: «Я люблю шоколад». — Она улыбнулась и смущенно повторила. — Вот, а теперь без «шоколада».
— Я люблю… — тихо произнесла Стефани, чувствуя, как эти слова разгоняют её сердце до скорости истребителя.
— Хорошо. А теперь подумай о ком-нибудь, кого любишь. О маме, о Мари, о собаке, о лучшем друге. О ком угодно, кто вызывает у тебя чувство нежности, желание обнять и не отпускать никогда.
— Почему ты не назвал парня? — тихо спросила Стеф.
— Потому что ты его не любишь. Думай о любимых людях, о самых-самых.
Она даже мысленно не стала спорить, вдруг ощутив безразличие ко всему, что происходит в далёкой реальности. Здесь и сейчас она собиралась снимать клип на самую лучшую в мире песню, скоро, как только будет готова.
— Наполнись этим чувством, как будто ты абсолютно счастлива, и всё, что ты чувствуешь — это безграничная любовь, которую ты излучаешь. Представила себя солнцем?
— Да, — с улыбкой ответила она, кожей чувствуя потоки света, расходящиеся во все стороны.
— Теперь загляни в самую глубину своей души и найди источник, излучающий эту любовь, и представь, что
«Пустота и темнота, я и маленькое солнце в моей руке. И скрытая клубящимся мраком загадочная фигура, которая…»
— Ты чувствуешь, как в твоей ладони сияет вся любовь, которую ты когда-либо дарила или сможешь подарить в будущем. Она такая сильная, что способна сделать счастливым этого человека, ты точно знаешь, и именно поэтому решила её ему отдать. Ты протягиваешь руку и радостно ждёшь, когда он её с благодарностью примет, — голос Стивена замер, а потом глухо отрубил: — А он не берёт. Ему не надо.
Стеф резко вдохнула, сжимая пальцами край стола, её пронзило ощущение, как будто в солнечное сплетение снизу вогнали длинный нож, прошивший грудь до самого горла. Она медленно приоткрыла глаза, опасливо глядя на Стивена, он сидел такой каменный, словно никогда и не был живым, только губы шевельнулись, шепнув:
— Закрой, — она опять крепко зажмурилась, всё ещё ощущая внутри холодную сталь. — А теперь, Стефани, просто спой свою песню. Спой так, чтобы весь мир понял твои чувства и пережил их вместе с тобой. Давай.
Он взял гитару и заиграл, чуть сбившись в начале, но сразу исправился, на миг остановился перед первой строчкой и продолжили они уже вместе. Стефани пела, оставив где-то невообразимо далеко все те барьеры, что раньше не давали её голосу звучать в полную силу. Секунду перед глазами кружили пары, мелькали коридоры замка, побег и гроза, но потом сознание нырнуло глубже и всё исчезло, она осталась наедине с песней и самой собой.
Внутри сияла солнцем любовь, в груди саднил нож, в голове было легко и ясно, заливающий душу свет не оставлял нигде ни одной неразборчивой тени. Мир стал поразительно простым, свернувшимся в микро-вселенную из двух людей, один из которых дарил другому солнце, которое второй не хотел принимать.
Вот только она никак не могла понять, который из этих двоих — она.
Песня качала их маленький мир, дрожала на коже и внезапно закончилась, ничего не изменив. Стало тихо, в далёком сумрачном микромире один всё ещё протягивал руку с солнцем, а второй всё ещё не брал.
Стефани медленно открыла глаза, успела заметить, как на лице Стивена понемногу истаивает каменная маска, как он откладывает гитару и медленно выдыхает, глядя на девушку. Она поняла, что спина и шея затекли так, что сидеть уже невозможно, попыталась выпрямиться и чуть не вскрикнула от резанувшей солнечное сплетение боли — нож в груди никуда не делся.