Моя чужая роль
Шрифт:
Имею право урвать кусочек того сияния, что мне предлагают…»
Она готова была поклясться, что чувствует проходящие через тело вибрации, которые рождает его сердце, бьющееся так близко, всего ничего — протяни руку и… Но её руки как будто отнялись, из них выскользнул телефон, упал на колени, заставив вздрогнуть. Нечаянная дрожь вызвала движение его пальцев на её губах, от новой волны острых мурашек она чуть не вскрикнула, но из перехваченного горла не донеслось ни звука. Она понимала, что дышит как сумасшедшая, резко
«Он видит меня насквозь. Надо что-то с этим делать. Надо. Надо…
Зачем?»
Зачем что-то делать? В его глазах нет осуждения. Его лицо пылает жаждой и чем-то… таким отчаянным, дерзким и страшным. Как будто альпинист, почти достигший вершины Эвереста, висящий на одной руке и стальной воле где-то невообразимо выше облаков и чувствующий за спиной бездну, впервые увидел на вершине чужой флаг. И понял, что он почти у цели. Один, последний рывок — и всё. И он будет хохотать в лицо небу, попирая ботинками всю планету, все семь миллиардов тех, кого здесь нет и никогда не будет.
— Стивен…
Он провел обратной стороной ладони по её щеке и медленно подался вперёд, она обречённо закрыла глаза, понимая, что больше ничего не скажет. Вокруг кружились галактики, в голове гудел бескрайний космос, его ладони крепко и мягко держали её лицо, медленно поглаживая кожу, пуская по безграничности тела миллионы мурашек.
«Это неправильно. Так нельзя. Я должна что-то сделать, что-то…»
Мелкая кусачая совесть глупо билась где-то невероятно далеко, здесь и сейчас ею овладела податливая тяжелая апатия — это ведь так просто, сделать вид, что ничего не могла сделать. Эверест никто не спрашивает, хочет ли он кого-то видеть на своём пике. Вершину просто берут, отчаянно и смело, те немногие, кто достаточно для этого крепок.
А она кто? Она где? Её стальная воля и железные убеждения давно текут пылающей расплавленной массой, бессильные сохранить крепость в том невероятном горне, в котором сейчас томилась её душа.
Стивен запустил пальцы в волосы Стеф, притягивая её всё ближе, на коже уже вспыхивало ожогом его дыхание…
Миг. Один, последний, самый главный.
И всё, на что её хватило, это чуть повернуть голову, чтобы его губы прижались к щеке у самого уголка рта, даже здесь вызвав взрыв, волной пронёсшийся по телу, на миг дезориентировавший и лишивший чувств.
Она выдохнула так, как будто играла в русскую рулетку, зарядив пять патронов из шести, и нажав на курок, услышала безобидный щелчок.
Резко отодвинувшись, схватилась за лицо, пытаясь унять головокружение, Стив поставил локти на стол, низко опустив голову, волосы закрыли лицо. Его сгорбленная фигура вопияла о полном крахе, но он молчал. Просто молчал, пока она тёрла пылающее лицо, пока дрожащими руками брала кофе, пила, захлёбываясь,
— Почему?
Она сглотнула, прошептала дрожащим голосом:
— У меня есть парень, а у тебя есть девушка.
— Я не видел её полтора месяца и готов сказать ей, что мы расстаёмся, как только ты скажешь то же самое своему павлину.
— Всё равно я не могу, это измена и предательство.
— Для тебя это всё ещё имеет значение? — неверяще качнул головой парень. — Стефани, я достал свою душу, вывернул наизнанку и бросил тебе под ноги, а ты всё ещё думаешь о нём?
— Я его люблю.
— Честно? — он наконец повернул к ней лицо, белое как мел, с пустыми тёмными глазами. Стеф почувствовала, как упирается под горло кинжал в груди, отвела глаза. — Прости, — она вздрогнула, опять подняла на него взгляд, — я не должен был этого делать. Я тебе не пара, — он криво улыбнулся, развёл руками. — Я тебе подружка, репетитор, ресторанный музыкант, я тебе википедия, гугл и плюшевый медведь для обнимашек. Я жилетка, в которую можно поплакаться, когда твой драный павлин в очередной раз тебя обидит. Поплакаться, успокоиться и опять бежать к нему.
Она молчала. Хотела что-то сказать, но не знала, что. Хотела обнять, но не могла сдвинуться с места. Да и к чему бы это привело? Идиотская идея…
Стивен опустил голову, дрожащими пальцами расстегнул цепочку креста и протянул ей:
— На. Уходи.
— Но, — она дёрнулась, опять сжалась в комок. — Он же…
— Плевать. Я тебе его дарю, бери. Бери и не приходи ко мне больше, всё, я устал от этого всего.
Она продолжала молча неподвижно дрожать, парень глубоко вдохнул, поднялся:
— Да твою мать… Вставай! — Она поднялась, ноги подкашивались, всё тело била крупная дрожь, казалось, что всё происходит без её участия, она ничего не может сделать, только стоять и смотреть, как мир летит к чертям.
Стив грубо взял её за плечи, заставив стоять ровно, застегнул на её шее крест, потащил к выходу:
— Пойдём. Давно пора было это прекратить… Обувайся. — Она на автомате сунула ноги в туфли, он открыл двери и выставил её вон, подтолкнул в сторону корпуса. — Давай, всё. Хватит. Спокойной ночи-приятных снов, пока.
Она сделала пару нетвёрдых шагов, за спиной грохнула дверь фургона, заставив ещё раз вздрогнуть, донёсся глухой удар с той стороны, как будто в крепкий металл запустили табуреткой.
Ноги, подгибаясь, ковыляли по тропинке, на шее качался и лупил в грудь тяжеленный крест.
«Я всё сделала правильно. Я должна была.»
Из фургона донёсся зубодробильный гитарный запил на такой громкости, что виски сдавило даже здесь. Она прикрыла глаза и выровнялась, насколько позволял засевший в груди нож.