Моя чужая женщина
Шрифт:
– Да уж, – поддакнула Алина. – А вы что, с родителями живете?
Одинцов кивнул:
– А где? Была бы семья… А так? Кто мне приготовит? У меня желудок слабый, я плохой кулинарии не выношу. А постирать? Конечно, есть прачечные. Но где время, чтобы по ним ходить? Домработницу нанять? А кто будет ее контролировать? И потом, я не привык. Никогда не жил один.
– Миша, но так нельзя, – мягко сказала Алина. – Вы уже не мальчик. Если хотите стать настоящим руководителем, главой компании, надо и жить самостоятельно. Сколько можно ходить на помочах? Надо отделяться.
– Возможно.
Он вдруг осекся и посмотрел на нее. Алина опустила глаза и сказала:
– Мы друг друга еще так мало знаем.
– Я вам совсем не нравлюсь? – с отчаянием спросил Михаил.
– Я этого не сказала. У меня тоже не складываются отношения с мужчинами. Им нужны юные красотки, секс-бомбы, а я…
– Что вы! Что вы! Да вы очень привлекательная женщина! – разгорячился вдруг Одинцов.
– Мне почти тридцать.
– Ну и что?
– Могут подумать: раз до тридцати никому не была нужна, значит, что-то не в порядке.
– Напротив, – довольно резко сказал Михаил. – Значит, человек думающий. И разборчивый. Что толку рано выскочить замуж? А потом? Развод? Мои родители вот уже сорок лет вместе, и любят друг друга…
Разговор Алине и нравился, и не нравился. Одинцов говорил то, что она хотела услышать. Это был ее вариант. Но… Какой же от всего этого веяло скукой! Какой замшелой тоской!
«Ничего, – подумала она. – Деньги компенсируют мне все. Я найду, как и чем развлечься».
Что же касается интимных отношений… Михаил Одинцов будет у нее не первым. Алина ничего к нему не испытывала, но так было и с другими мужчинами. Даже с тем, кто лишил ее девственности. Тогда Алина преследовала свою цель: узнать, как это делается, и положить в копилку этот опыт, только и всего. Еще ни разу ее сердце не забилось сильнее при виде чьего-нибудь мускулистого торса или широких плеч. Она не придавала этому значения. Нет так нет.
Алина рассуждала примерно так: патология бывает разная. Фригидность – не самое страшное, что может случиться с женщиной. От этого не умирают. Удовольствие же можно получать и от других вещей: от хорошей еды, вина, путешествий, классической музыки. Самое интересное, что и Михаил Одинцов думал примерно так же. Он боялся оказаться несостоятельным, и этот комплекс Алина побеждать не стала. Если ее жених не думает постоянно о сексе и не тащит ее в постель, пусть так оно и остается. К тому же Михаил был так занят на работе, что накапливающаяся за неделю усталость брала свое.
Словом, они друг другу очень подходили. Через каких-нибудь три месяца Алина Лепехина уже готовилась к свадьбе.
– Я думаю, тебе надо бросить работу и заняться устройством нашего быта, – сказал Михаил. – Твоя квартира слишком маленькая. Нам там будет тесно.
– Согласна. Надо найти жилье побольше и устроить обмен. Я сама этим займусь.
– А я возьму на себя расходы. Это первое. Во-вторых, я планирую расширяться, и мне будет нужна помощь. В банк с документами, а тем более с большими деньгами я не могу послать чужого человека.
– Хорошо, – кивнула Алина. – Ты всегда можешь на меня рассчитывать.
– И
– Это разумно. Зачем нам кормить такую толпу? На дорогие подарки рассчитывать не приходится. Останемся внакладе.
Вот так разговаривали жених с невестой – словно два бухгалтера, калькулирующие выгодную сделку. Нет, Одинцов не увлекся Алиной, так же как она не увлеклась им. Но оценил ее ум, проницательность и умение слушать. Он нуждался именно в такой женщине. Характер же у Алины Одинцовой был сильнее, в нем явно преобладало мужское начало, и Алина все взяла в свои руки. Через какое-то время она полностью подавила мужа и подчинила его себе.
На работе Одинцов был большой начальник. Хозяин. Глава фирмы. Но каждый вечер он по привычке отчитывался жене. Она либо одобряла, либо не одобряла. К ее советам он прислушивался, ее мнением дорожил. И дела на фирме шли успешно.
Их интимная жизнь с самого начала протекала вяло. Супружеские обязанности оба и выполняли как обязанности. Строго по графику: раз в неделю, в определенный день. Надо, мол. Делу нужен наследник. В загородном же доме, куда Одинцовы переехали через пять лет, они по взаимному согласию разошлись по разным спальням. И с этого момента друг к другу заходили только по великим праздникам, потому что уже поняли, что детей у них не будет. Так зачем, если обоим это не доставляет удовольствия?
Удовольствие ведь можно получать и от других вещей. Например, их дом был самым богатым в коттеджном поселке, а участок земли самым большим. Просуществовав десятилетие и преодолев последствия кризиса девяносто восьмого, фирма теперь процветала. Денег было полно.
В чем-то Юрий Греков был прав: стреляться у Михаила Одинцова не было причин.
… – Но последнее время его болезнь обострилась, – сказала Алина, после того как выдала Грекову предысторию своих отношений с Михаилом Одинцовым.
– Болезнь? Какая болезнь? – спросил Юрий.
– Его фобия. Боязнь врачей.
– Но вы же сказали, что успешно ее преодолели.
– Видите ли, Миша подвергался сильным нервным стрессам – он был главой крупной фирмы. Для людей с такой психикой это опасно. И еще… Он ведь лечился от бесплодия, но безуспешно. Получилось следующее… – Алина замялась, но все-таки продолжила: – Тогда, девять лет назад, я сумела убедить мужа, что ничего опасного у него нет, никаких заболеваний с риском для жизни. Но мы ведь тогда не знали, что он не может иметь детей!
– А разве это опасно для жизни? – усмехнулся Юрий Греков.
– Нет, конечно, но это может создать определенный комплекс. Если честно, мне бы не хотелось выносить сор из избы, но последнее время с ним творилось что-то ужасное, – тихо сказала Алина и сделала внушительный глоток «Маргариты». – Особенно последний месяц… Извините. Мне трудно об этом говорить… Я столько пережила…
– А вы попробуйте, – сказал Греков, и в его голосе она вновь уловила иронию.
– Как вы жестоки! У меня муж трагически погиб!