Моя чужая

Greenwell Olga

Мама работала в большом супермаркете кассиром и, несмотря на лучшие возможности и нелюбовь к своей работе, бросать ее не собиралась. Когда я была совсем маленькой, она иногда брала меня с собой, заставляя сидеть в тесной комнатушке в течение многих часов. А я иногда тайком выходила оттуда и издалека наблюдала за ее работой. На работе мама была совсем другой — улыбка не сходила с ее лица, а глаза светились. К сожалению, к концу рабочего дня от ее хорошего настроения мало что оставалось, и всю дорогу до дома она пилила меня за любой промах или невпопад сказанное слово.

От

звука будильника я вздрогнула, хотя это было ожидаемо. Сейчас начнётся! На всякий случай включила чайник — хоть чай будет готов к тому времени, когда мама будет почти готова к уходу из дома. Только бы пережить этот мучительный час! Вот у Ритки совсем все по-другому в семье. Мама — тихоня, отец — или читает какие-то умные книги, или ремонтирует что-то из техники. Я завидовала подруге — мне хотелось иметь папу. С тех пор как мама выставила отца с чемоданчиком в руках за дверь, от него не было ни слуху, ни духу.

— Ольга, — крик мамы вырвался из спальни. — У нас что, нет в запасе чистых полотенец? Да что ж за едрена феня! Чай сделай, опаздываю! — Уже слышалось, как в ванной льётся вода, фырканье. Неужели когда я вырасту и начну работать, тоже буду так же пробуждаться и готовиться к рабочему дню? — Оль, а Оль, ты не видела мои духи? На полочке стояли…

Я заранее втянула голову в плечи. На днях я отдала их Ритке — они давно ей нравились, и там все равно оставалось на донышке. К тому же у них был приторный запах каких-то цветов.

— Не знаю, — пришлось соврать.

Мама как угорелая вылетела из ванной.

— И не забудь сделать домашку по английскому! Глаза мне будешь ещё закатывать!

Я быстро глянула на часы — осталось двадцать минут до ухода родительницы. Я понимала отца — не каждый ужился бы с моей мамой. Нет, я, конечно, любила ее, как, должно быть, и она меня, но между нами не было ни нежности, ни понимания. Иногда мне казалось, что я вообще появилась на свет случайно и была нежеланным ребёнком. Особенно я стала остро это ощущать сейчас, когда познакомилась с Марусей. Теперь, когда я зачастила к соседям и видела совсем другие отношения. Казалось, эта женщина была готова обнять весь мир, была всегда приветлива и ее глаза лучились радостью и покоем. Ее лицо никогда не омрачала гримаса недовольства. Отношения между ней и ее сыном полны доверия и понимания, вызывали зависть, и порой мне хотелось, чтобы она удочерила меня. Эх, мои глупые детские фантазии.

— Олька, я пошла! — раздался голос мамы из прихожей. — Не забудь про инглиш.

— Хорошо, мам. — Английский меня не очень волновал. Никита вызвался мне помочь, и я только и ждала момента, когда смогу пойти к своим соседям.

***

Никита

Мы сидели за столом. Кухню наполнял утренний аромат корицы и кофе, я доедал оладьи, которые полюбил в последнее время. Мама нетерпеливо поглядывала на часы — торопилась по своим делам.

С минуты на минуту должна позвонить в дверь моя соседка. Мы планировали прогулку в Измайловском парке. Она так расписала красоты березовой рощи и тропинок, что мне не терпелось убедиться в правдивости ее слов. Ещё я хотел предложить ей быть моей девчонкой.

Вчера вечером мы обсуждали это с мамой. Наш разговор случился за ужином. Сначала она лукаво улыбалась и исподтишка поглядывала на меня, а потом неожиданно, так что я чуть не подавился, спросила:

— А ведь ты влюбился, Никит? — вопрос заставил меня покраснеть до корней волос. — Тебе нравится Оля?

— Ну да, классная девчонка. Тебе же она тоже нравится?

— Нравится, конечно, но только, думаю, не так как тебе. — Я молча жевал жаркое, стараясь не поднимать глаз от тарелки. — Да, ладно, — она потрепала меня по руке. — Не смущайся. В этом нет ничего необычного. Оля и вправду хорошенькая и очень милая. Надеюсь, ты не сказал ей о своих чувствах?

— Нет, а должен?

— Лучше не надо. У вас хорошие дружеские отношения и лучше их такими и оставить. А если хочешь ей нравиться, то просто веди себя достойно, и не только с ней, но и с другими людьми.

— Спасибо, мам, за совет, но я по-другому и не могу.

— А когда пойдёте в школу, ты должен защищать ее от других мальчишек, носить ее тяжёлый портфель…

— Рюкзак.

— Ну, рюкзак, что там у вас.

— Мам, у нас и так с ней всё хорошо.

Она слегка улыбнулась.

— Вот и вырос ты у меня, сынок, уже влюбился…

Я вскочил из-за стола смущенный. Зачем она говорит мне это? Я и так об этом только и думаю в последнее время, ночами просиживая у распахнутого окна и представляя, как Оля тоже не спит и думает обо мне.

В тот вечер лёг спать поздно и ещё долго не мог уснуть — думал и представлял, как скажу Оле, что она мне нравится, и как было бы здорово предложить ей более чем приятельские отношения.

И вот уже утро, подружка должна была прийти с минуту на минуту, а я так ничего и не решил, да и не готов к такому разговору. Кинулся к зеркалу, пригладил непослушные волосы, поправил рубашку, с недовольством потрогал прыщ, выскочивший на лбу. Ждал ее, и когда раздался долгожданный звонок в дверь, все внутри затрепетало.

На ней был белый топик, голубые джинсы, волосы убраны в конский хвост. В руках Оля держала тетради и учебник по английскому языку, и я вспомнил, что вчера обещал ей помочь с заданием. Протянув их мне, сказала:

— Давай по-быстрому, и пойдём гулять.

— Пойдём, — открыв дверь в свою комнату, кивнул в сторону письменного стола. — Присаживайся. — Оля озадаченно уставилась на меня. — В чем у тебя загвоздка?

— Да никак не могу разобраться с Present Past.

— Это ерунда, — мне было приятно, что смогу ей помочь. — Сейчас на двух пальцах объясню.

— Давай ты лучше сам напишешь, а объяснишь как-нибудь потом.

Теперь я удивлённо смотрел на неё:

— Нет. Я так не согласен. Если я буду делать домашку за тебя, то никакой пользы не выйдет. Проще объяснить, тогда ты сможешь делать все без моей помощи.

Я видел, как ее губы надулись, а брови сошлись на переносице:

— Тогда мы не успеем в парк. И никакой рощи тебе не видать как своих ушей.

— Ну что ж, — упрямо мотнул головой. — Значит, не увижу. Садись, лентяйка.