Моя дикая страсть

Гром Юля

Выбегает из подъезда Андрей. Он хватается за голову, лохматит мокрые волосы и с огромными глазами взирает на последствия моего гнева.

— Твою мать, сумасшедшая, что ты наделала? — он орет, его лицо багровеет.

Ничего, кроме барабанной дроби моего разбитого сердца, я не слышу. Сажусь в свой автомобиль, бросаю на заднее сиденье биту и резко выезжаю со двора.

Еду минут десять и торможу на парковке перед супермаркетом. Дышу через рот, жадно глотая воздух. В руках сильнейший тремор и озноб в теле. Надо собраться, а то расклеилась как слабачка.

Я сделала все правильно. Даже если он заявление в полицию на меня напишет, я не жалею о содеянном. Обидчиков надо наказывать, так всегда отец говорит. Андрей еще легко отделался.

Сижу в машине минут двадцать, меня немного отпускает, я согреваюсь, и руки уже не дрожат. Могу сесть за руль, только куда мне теперь ехать? План с Андреем провалился с треском. Я так надеялась на помощь любимого мужчины, в мечтах представляла нашу счастливую семейную жизнь. А по итогу все рассыпалось как замок из песка.

Я вздрагиваю от звонка телефона. Не глядя отвечаю.

— Мариша, приветик. Как делишки? — веселый голос Леськи раздается в динамике.

Вызывающе яркая блондинка, единственная дочка успешного банкира, не знающая отказа ни в чем, а по совместительству моя подруга еще со школьных времен.

— Нормально, Лесь. Ты что-то хотела, а то мне не совсем удобно разговаривать? — выхожу из автомобиля, чтобы подышать.

— Я просто хотела сказать, что сейчас лечу отдыхать, а то совсем стала бледная как поганка. Надо освежить загар. Ты не хочешь со мной? У тебя такой голос, уставший и расстроенный, — несмотря на весь свой легкомысленный образ, Леська очень искренний и отзывчивый человек. Она не раз меня выручала во времена безбашенного студенчества.

— А когда ты улетаешь?

— Сейчас еду в аэропорт. Даже не спросишь, куда летим?

— Чем дальше, тем лучше. А как же билет, вещи, я же не успею.

— Ой, Мариш. Ну ты как неродная. Я лечу на папином самолете. Сейчас ему позвоню, он решит все. Так что подруливай в аэропорт и не волнуйся. Вещи там купим. Хотя, кроме купальника, тебе и не понадобится больше ничего. Ох, и развлечемся же мы…

— Я еду, Лесь, — не дослушав ее, нажимаю отбой, запрыгиваю в автомобиль и мчусь в аэропорт.

Обожаю Леську. Губы медленно расползаются в широкой улыбке. Она опять меня спасает. Это же выход. Мы улетим с ней на море. Меня не найдут. Пережду месяц или два, а там все забудется. И плевать на семейку Юксель.

Принятое решение будоражит и щекочет нервы, меня страшат последствия, но сдаваться я не собираюсь.

Телефон снова звонит.

— Да, пап, — он словно чувствует неладное.

— Где ты?

— Прости, сказать не могу.

— Что бы ты ни задумала, вернись, — переходит на крик.

— Нет, пап. Я не хочу и не буду расплачиваться за чужие ошибки.

— Не смей, слышишь. Вернись домой. Давай поговорим. Это все очень серьезно, Марина.

— С Юкселями шутки плохи. Они не дадут нам жизни, — я слышу в трубке звук разбивающегося стекла.

Отец в бешенстве. Сбрасываю звонок. Прости меня, папочка, я тебя очень люблю.

Надеюсь, мы еще увидимся, но назад пути нет. Я уже все для себя решила и отступать не собираюсь. Доехав до аэропорта, паркуюсь, оставляю в машине телефон, больше он мне не понадобится.

Глава 9

Запыхавшись, поднимаюсь на борт частного самолета.

— Мариша, ну наконец-то, — подруга набрасывается на меня с крепкими объятиями. — Я так рада, что мы летим вместе. А почему глаза красные, ты что, плакала?

— Лесь, я тебе все расскажу, давай только взлетим поскорее.

В ее голубых глазах отражается тревога, но вопросов она больше не задает. Сажусь в кожаное кресло напротив Леськи и тру лицо руками. Только сейчас ко мне приходит страх из-за содеянного, он подступает к горлу вязким, противным комом, который не получается проглотить. Я боюсь даже надеяться, что обрела долгожданную свободу. Вот взлетим, тогда можно будет расслабиться. Нетерпение заставляет меня ерзать в кожаном кресле, оглядываясь по сторонам. Подруга уже косится на меня с подозрением, но ничего не спрашивает.

— Сенечка, а почему мы не взлетаем? — моя красотка флиртует с бортпроводником. Все мужчины в радиусе нескольких метров попадают под ее обаяние.

— Взлет не разрешают и причину не объясняют, — смутившись от внимания девушки, Сенечка чуть поднос не роняет.

Не разрешают взлет. Неужели это дело рук сумасшедшей семейки Юксель. По всему телу спускается холодный озноб, застревая где-то в коленях. Нервно тереблю в руках ремешок от сумки. Не может быть. Они ведь не могут за мной следить? Озираюсь по сторонам, всматриваясь в иллюминатор. Ничего подозрительного не замечаю.

Мы сидим так еще минут десять. Леська вышагивает по салону, кидает на меня вопросительные взгляды и нервно накручивает блондинистый локон на палец.

— Я сейчас папе позвоню. Пусть разберется. А то никто объяснить ничего не может. Сидим здесь без дела, — она выглядит мило, даже когда злится.

— Не надо беспокоить Сергея Ивановича, — раздается голос с нотами холодной стали.

Затылком чувствую его присутствие, мне даже не надо оборачиваться. Он прожигает меня насквозь, спина, по которой еще минуту назад бегали мелкие мурашки, теперь горит огнем. Впиваюсь ногтями в кожаную обивку кресла, когда он подходит ближе. Мне страшно повернуть голову в его сторону. Моя призрачная иллюзия свободы рассыпается на мелкие осколки словно хрустальная ваза и ранит меня до крови.

— Ой, Батур. А ты как здесь оказался? Может, с нами полетишь? — Леська хлопает от удивления ресницами и подставляет ему щеку для поцелуя.

Батур целует ее и тактично отстраняется, при этом мило, насколько это слово применимо к нему, улыбается. А когда он переводит взгляд на меня, улыбки на его лице уже как и не бывало. Меня он удостаивает лишь колючим и надменным взглядом.

— Вы знакомы? — решаюсь задать вопрос. Неужели это единственное, что сейчас меня заботит?

— Да, мы с Батуром старые друзья, — она игриво ему подмигивает.