Моя другая жизнь
Шрифт:
— А сочинительство — хороший способ заработать на жизнь?
Чудовищный вопрос — но я знал ответ.
— Нет, — сообщил я. — Но это хорошая жизнь.
Фраза несомненно произвела на него впечатление.
Я понял: он не насмехается надо мной и больше не сомневается в правдивости моих слов — он просто неуклюже испытывает меня.
— Вы, должно быть, страшно заняты: и преподаете, и пишете.
— Конечно. — Я кивнул, хотя на самом деле вовсе не считал себя занятым человеком. Я просто устал — оттого что был невостребован. А мог бы написать или сделать неизмеримо больше, если б мне дали шанс. Я знал: мой час настанет, но
— А у вас когда-нибудь бывает свободное время для ланча?
— Иногда, — сказал я. Правдивый ответ прозвучал бы иначе: «Каждый день». Но при одной мысли о еде меня еще больше стало тошнить.
— Мне хочется познакомить вас с моей женой.
— О, с удовольствием. — Вежливо наклонив голову, я приготовился ретироваться.
— Гарри Лазард, — представился мужчина, хватая мою руку и принимаясь ее трясти. — Э, да вы побледнели.
— Мутит что-то, — поморщился я. — Извините.
Я бросился в сад, и там, в зарослях посольских папоротников, меня основательно вырвало. Позади, видимо не замечая, как я рыгаю и блюю, мистер Лазард объявил:
— Вы здесь единственный человек, которому я завидую.
Вскоре я отыскал Алисон, и мы уехали. Алисон вела машину, а я лежал и стонал.
Всякий раз как только мы выезжали за ворота посольской резиденции, чары рассеивались: автобусы, лоточники, рикши, крики, вонь, ослепительные огни и воздух, пахнущий псиной, обволакивающий мозги влажным зноем. Сколько раз я приходил в себя в своем тесном доме на Букит Тимах-роуд под звуки ковбойских фильмов из «Приюта спокойствия» — выстрелы, топот лошадиных копыт — и ощущал, что с грохотом плюхнулся обратно в свой собственный мир. Голова шла кругом: только что ты находился в огромном доме с видом на Ботанические сады, а теперь — вот здесь. Это помогало мне понять, что мы действительно нищие и что война во Вьетнаме, каким-то неясным образом связанная с нашим финансовым положением, не кончится никогда. Во многих американцев вьетнамская война вселяла гордость, но многие из нас чувствовали себя ее жертвами, осознавали на ее примере свое бессилие, отождествляли себя с противником. Неудивительно, что мы тайно восхищались вьетконговцами.
Все эти чувства я переживал и в эту ночь. Я лежал на диване под скрипучим вентилятором, дышал ненавистной автобусной вонью, думал о розовом лице своего нового знакомца, о его богатстве. Вот человек, привыкший воспринимать чудеса этого мира как должное; невероятно, но мои рассуждения — и о чем, о поэзии! — его прошибли. У меня появилось неотвязное предчувствие, что знакомство с этим господином Лазардом вскоре повлечет за собой какие-то перемены в моей жизни.
3
На следующий день он позвонил и пригласил меня на ланч. Когда я честно признался, что моя машина в ремонте, он явно обрадовался. «Не берите такси!» И прислал за мной свою машину, свой «даймлер» с малайским водителем по имени Ахмед, который называл меня «туан» — то есть «господин». Я сидел на заднем сиденье, наслаждаясь нежаркой, спокойной ездой по Орчард-роуд. Из окна «даймлера» с кондиционированным воздухом Сингапур выглядел не только сносным, но непривычным и притягательным. Это был тот самый город, который сулила мне фантазия до приезда
Ахмед, сжимая руль руками в белых перчатках, плавно свернул к «Танлинк». За два года пребывания в Сингапуре я впервые переступил порог этого клуба. Гарри Лазард стал его членом меньше чем за год. Он ждал в вестибюле и поведал мне об этом своем достижении, пока мы шли в столовую для избранных.
Проходя мимо фотопортрета Уинстона Черчилля, Лазард громко сказал:
— А знаете ли, его мать была американка.
За столом он пояснил, что ему очень приятно толковать об этой подробности биографии Черчилля в присутствии английских членов клуба. Я заметил, что уши у Лазарда волосатые. Он отказался взять меню, сообщив официанту, что и так его наизусть знает; попросил подать дежурный «обед дня»: ростбиф, йоркширский пудинг, жареный картофель и брюссельскую капусту. Ошеломленный, я заказал то же самое.
Бранить еду он начал, как только ее принесли, чем испортил мне весь аппетит.
— Вам бы надо разочек пообедать у нас дома. — Он усмехнулся. — Тут, знаете ли, вышла забавная история. Мы с женой как-то превосходно поужинали «У Мишеля». Я захотел познакомиться с шеф-поваром, и когда тот подошел к нашему столику, спросил, сколько он зарабатывает. Повар был китаец. Как выяснилось, платили ему не слишком много. Я сказал, что дам вдвое больше, если он перейдет работать в мой дом. Малый учился стряпать у одного первоклассного сайгонского кулинара. Теперь он принадлежит мне.
Это впечатляло: не чинясь, просто сказать человеку: «Я вас беру»…
— Деньги все решили в один миг, — продолжал Лазард. — Обычная история. У большинства жителей Сингапура заработная плата до смешного низкая. Удивительно: местные люди сами не понимают, какие они искусники. Тут вас могут накормить так, как не накормят нигде в мире.
Его Сингапур был насквозь кондиционирован и весьма приятен. Мой, потный и жаркий, был битком набит народом. В его Сингапуре был клуб «Танлинь», где собирались игроки в поло и в гольф; в моем — университетский клуб, полный нытиков. Он жил в Сингапуре высокого кулинарного искусства, я — в Сингапуре, где питались поджаренной лапшой и соевым соусом, изготовленным амой. Его переполняло блаженство, меня снедало нетерпение. Я жил в доме без телефона, ездил на автобусе, купался в реке Сингапур и покупал у велорикш гашиш. Я знал, что мой Сингапур уходит в прошлое, что мои дни здесь сочтены.
— Видите, как тут чисто, какой всюду образцовый порядок? Это редчайшая вещь, согласны?
— Здесь бьют людей палками за ничтожные проступки, — сказал я. — Здесь нет свободы печати. Здесь безжалостны по отношению к моим студентам. Недавно городские власти лишили их стипендий по той причине, что изучение английской литературы не входит в программу «национального строительства». Именно это выражение они употребили. Правительству нужны экономисты и ученые. Поэзия же есть заблуждение, она уводит с правильного пути.
— Почему вы не оставите службу?
— Мне нужны деньги, — сказал я, чуть не подавившись. — Подвернись что-нибудь получше, я бы не раздумывая за это ухватился.
— У меня, конечно, тоже масса сомнений по поводу Сингапура, — сказал Лазард, а я обрадовался, что он прекратил расспросы. — По образованию я инженер-химик. Моя фирма производит и продает химикалии. Так же как и электронику.
— Тогда странно, что вы не стоите горой за сингапурское правительство.