Моя душа принадлежит Люциферу
Шрифт:
Прошедший год стал самым худшим в моей жизни из-за контрастов. Тёрнер и Моринг постоянно то расставались, то сходились. Когда они были порознь, мне было хорошо. Когда они мирились, мне было ещё хуже, чем до их расставания.
Недавно я поняла, что безответная любовь — это безжалостное чувство, что постоянно жрет тебя изнутри, словно мифический монстр. Ты не мечтаешь о том, как вы поженитесь и будете жить счастливо вечность. Нет, ты мечтаешь уловить его запах, когда он проходит мимо в душном коридоре учебного кампуса. Ты каждый вечер просишь Бога убить тебя, чтобы больше
Это! Больно! Как же это больно… Обжигаться, даже не прикасаясь к нему… Радоваться его футбольным победам с последней трибуны, ходить с ним на лекции и мечтать, чтобы он просто взглянул на меня своими таинственными и просто невероятными глазами. Моё помешательство завело меня в тупик, из которого было невозможно выбраться. Завтра начнётся новый учебный год, вот уже второй курс, а мне совсем не хочется идти на занятия и снова видеть объект своей болезненной влюбленности.
***
2 сентября, понедельник. Дом студенческого сестринства “Гамма Фи Бета”.
Черт, когда у тебя депрессия длиной в четыре года, первый понедельник в учебном году становится очередным кругом Ада, по которому к самому пеклу спускается твоя душа. Как же было хорошо в беззаботном детстве, кто бы знал, что взрослым быть отстойно. Открыв глаза, я удивилась. Передо мной стояла Сабрина в брючном костюме от Гуччи темно зеленого цвета, от былого облика девочки гота не осталось и следа. Чёрные волосы с вишневым отливом были идеально уложены, а на лице появились очки в дорогущей оправе. Джонсон была не из богатой семьи, её родители обычные фермеры из Огайо. Столь недешевый гардероб был соседке явно не по карману, не удивлюсь, что завтра в новостях я узнаю, что банда сатанистов ограбила банк или ювелирный магазин. Только представьте себе эти пестрящие заголовки.
— Хреново выглядишь! Всё ещё сохнешь по тому футболисту?
Несмотря на перемену во внешности, Сабрина так и осталась грубой стервой. Интересно, когда она поняла, что я влюблена в Тёрнера, неужели это так очевидно?
— Жизнь тлен… Ты решила сменить имидж или веру? — по утрам у меня просто отвратительное настроение, Джонсон пора бы это запомнить.
— Я всегда останусь верна своим демонам. А тебе бы не прочь что-то изменить в своей жизни.
— Возможно, но это сложно.
— Не хочешь вечером сходить в бар? — я удивлена её предложению, мы не были подругами. Наше общение обычно сводилось к острым комментариям и пожеланию мерзкого утра.
— Почему бы и нет, — соглашаясь, я знала, что денёк будет наполнен тошнотворной Адель и её рассказами, как она с “Майки” прекрасно провела лето.
— Отлично, тогда жду тебя в студенческом баре в восемь, и оденься поприличнее.
С этими словами Сабрина схватила сумку неизвестного мне бренда и растворилась в дверях. У меня не было первой пары и поэтому торопиться в учебный корпус было бессмысленно. Преодолев лень, я встала и пошла в ванную. Благо все уже ушуршали на учёбу и можно было подольше понежиться под струями горячей воды. Душ всегда помогал мне привести мысли и тело в порядок, тем более, когда в двери не ломились соседки по сестринству.
Когда я вошла в лекторию, то как обычно увидела Майкла в компании двух однокурсников, по совместительству футболистов. В отличие от Тёрнера, его друзья были исключительными всесторонне недоразвитыми личностями, с полным отсутствием серого вещества в черепной коробке. Вся их жизнь вращалась вокруг их детородных органов и американского футбола. Я расположилась за пятой партой сверху, так, чтобы услышать голос Майкла. Нет, их разговоры совсем меня не интересовали. Просто за лето я соскучилась по своему невольному мучителю.
— Вы слышали новость… — прочистив горло, завопил Карл. О, Карл, если бы давали премию за самый противный голос, ты бы стал её многократным обладателем. Внешность это идеального брюнета с голубыми глазами никак не соответствовала тем звукам, что он так истошно издавал.
— Ты трахнул Сали Спенсер? — язвительно спросил Оливер Брукс. Третий футболист в нашем потоке, обладатель премии “Мудак года”. Природа одарила Оливера кудрявыми русыми волосами, милым личиком и серыми пустыми глазами. Не понимаю, как на него ведутся все девчонки с курса. Сали Спенсер, к слову, была чопорной ботаничкой и недотрогой. Мои одногруппники подозревали её в асексуальности.
— Дебил! Я и в алкогольной коме с ней рядом не лягу. Я про Сабрину Джонсон с параллельного потока. Она выиграла президентский грант этим летом, — Карл удивил не только своих друзей, но и всех, кто мог услышать его слова. Машинально все обернулись и уставились на сладкую троицу.
— Ты сейчас пошутил? Она еле сдала летнюю сессию, — О, боже, а вот и он —
долгожданный голос.
— Не шучу, моя мать лично вручала ей грант, — мать Карла была деканом юридического факультета, что объясняло, почему этот дебил попал в наш колледж.
— Вот это новость! — проснулась Сали Спенсер, в её голосе играла зависть. Как же, она участвовала в конкурсе на грант, и её обошла моя соседка. Так, здесь что-то не так, либо я сплю, либо уже галлюцинирую. — Сара, вы же соседки… — девушка перевела на меня взгляд и осеклась.
— И?
— Ты знала, что Сабрина участвует в гранте? — Спенсер будто надеялась, что я объясню ей, что за чудо произошло с моей соседкой.
— Я удивлена не меньше тебя, — сухо отвечаю Сали.
— Может ты ей помогала с учёбой? Что-то не верится в то, что королева Ада выиграла грант… — с усмешкой отметил Оливер. Этот поганец весь прошлый год просил меня ему помочь, но он меня всегда дико бесил, да и я постоянно помогала то Майклу, то Адель.
— Она даже лекции у меня не просит. У меня почерк, как у медика, — сквозь зубы отвечаю кудрявому придурку и достаю мобильник, чтобы уйти от разговора.
— Это правда, почерк Сары могу разобрать только я, — услышав любимый голос Майкла, я невольно улыбнулась. Это было правдой, за четыре года совместной учёбы только Тёрнер мог разобраться в моих каракулях.
Мои однокурсники продолжили обсуждение чудотворной победы Джонсон в конкурсе на грант, а я залипла в инстаграме.
***