Моя двойная жизнь
Шрифт:
Поднявшись, я расправила платье и взглянула на себя в зеленоватое зеркало. Я показалась себе не такой безобразной. Лицо разгладилось, волосы обрели свою мягкость, во всяком случае, выглядела я теперь гораздо лучше.
Конкурс тем временем закончился. Названы были победители в трагедийном жанре.
Я не получила никакой награды. Упомянули лишь о моей второй премии за прошлый год. Я осталась ни с чем.
О! Меня это нисколько не опечалило. Я была готова к этому.
Кое-кто выступал в мою защиту. Камилл Дусе, например, бывший членом жюри, долго спорил, добиваясь, чтобы мне дали первую премию: несмотря на то что на конкурсе я показалась
После получасового антракта, во время которого мне дали немного портвейна и бриошь, начался конкурс в комедийном жанре.
Я должна была идти четырнадцатой. Так что у меня было время окончательно прийти в себя.
К тому же во мне пробудился бойцовский дух. Несправедливость возмущала меня. Конечно, в тот день я не заслужила премии, но чувствовала, что мне все-таки должны были бы ее дать. И я решила добиться первой премии в комедии.
С присущей мне во всем склонностью к крайностям я сама взвинтила себя, решив, что если не получу первой премии, то откажусь от театра. Во мне снова взыграла мистическая и нежная привязанность к монастырю.
Да, я уйду в монастырь. Но только в том случае, если не получу первой премии.
В моем слабом девичьем мозгу завязалась безумная, ни с чем несообразная борьба. Впав в отчаяние из-за неполученной премии, я ощущала неодолимую тягу к монастырю, а надежда на грядущую победу поддерживала мою привязанность к театру.
С вполне понятным пристрастием я признавала за собой способность к самоотверженности, к полнейшему самоотречению и самопожертвованию, эти качества помогут мне со временем занять место матери-настоятельницы монастыря Гран-Шан. С другой стороны, я со снисходительной щедростью приписывала себе все таланты, необходимые для осуществления второй моей мечты: стать первой, самой знаменитой, той, кому все будут завидовать. Я на пальцах перечисляла эти свои достоинства: грацию, очарование, изящество, красоту, таинственность и пикантность.
Да-да. Я полагала, что обладала всеми этими достоинствами. И когда при таком сказочном нагромождении неоценимых качеств мой разум или просто здравый смысл выражали сомнение или подсказывали какое-нибудь «но», мое воинственное и полное противоречий «я» тут же находило четкий и ясный ответ, не терпящий никаких возражений.
Вот при таких-то несколько необычных обстоятельствах и в таком странном расположении духа я предстала на сцене, когда настал мой черед.
Выбор роли для конкурсного показа был на редкость глупым: замужняя женщина, крайне благоразумная и всех поучающая. А я была юной девочкой, которая выглядела к тому же моложе своего возраста. Тем не менее я показала себя блестящей резонеркой, насмешливой и веселой; успех превзошел все мои ожидания.
Я преобразилась. Обезумев от радости, я уже не сомневалась, что получу первую премию! О, я была уверена, что мне ее присудят единогласно.
Конкурс закончился. Во время перерыва, необходимого комитету для обсуждения наград, я потребовала еды, чтобы восстановить силы. И мне принесли от консерваторского кондитера котлету, которую я тут же проглотила, доставив величайшую радость госпоже Герар и мадемуазель де Брабанде, так как в обычное время я терпеть не могла мяса и всегда отказывалась его есть.
Наконец члены комитета заняли места в своей просторной ложе. В зале воцарилась тишина. На сцену вызвали сначала молодых людей.
Первой премии у них не оказалось.
Затем было названо имя Парфурю, он получил вторую комедийную премию. Ныне Парфурю стал господином Полем Порелем, директором театра «Водевиль» и мужем Режан [20] .
Затем пришла очередь девушек.
Я стояла в дверном проеме, держась наготове, чтобы сразу же выбежать на сцену.
20
Габриель Режан (1856–1920) — известная французская актриса. В 1905 г. приобрела здание Нового театра, который с 1906 г. работал под ее руководством и назывался Театром Режан.
«Первая премия за исполнение комедийной роли…» Я сделала шаг вперед, оттолкнув высокую девушку, которая была выше меня на целую голову… «Первая премия единогласно присуждена мадемуазель Мари Ллойд!»
И высокая стройная девушка, которую я оттолкнула, с сияющим видом устремилась на сцену.
Послышались возгласы протеста. Однако ее красота, ее изящество и неброское очарование убедили и покорили всех. Мари Ллойд устроили овацию.
Проходя мимо, она остановилась и нежно поцеловала меня. Мы были с ней очень дружны. Я любила ее, но считала бесталанной. Уж не помню, получала ли она награду в прошлом году, но теперь никто не ожидал такого успеха. Я была потрясена.
«Вторая премия за исполнение комедийной роли — мадемуазель Саре Бернар!» Я ничего не слышала. Меня буквально вытолкнули на сцену, и, пока я раскланивалась, сотни Мари Ллойд танцевали у меня перед глазами: одни строили мне рожицы, другие посылали воздушные поцелуи; одни отмахивались, другие приветствовали меня… Они были высокие… очень высокие… все эти Мари Ллойд… выше потолка… и шагали по головам; они устремлялись ко мне, окружая, стискивал меня, наступая на сердце. Говорят, лицо у меня было белее, чем платье.
Вернувшись за кулисы, я молча села на банкетку и стала смотреть на Мари Ллойд, принимавшую поздравления: на ней было платье из бледно-голубого тарлатана, на груди — букет незабудок, а в черных волосах — всего один цветочек.
Она была высокой и стройной, с хрупкими белыми плечами, стыдливо выступавшими из открытого, пожалуй, даже чересчур открытого платья… впрочем, без всякого риска. Ее изящная, несколько надменная головка выглядела прелестно — само очарование. Несмотря на юный возраст, Мари Ллойд была по-женски обаятельна, не то что мы, остальные девочки.
Ее большие, с золотистым отливом глаза хитро подмигивали, а маленький круглый ротик лукаво улыбался; безупречные линии носа были неотразимы. Прекрасный овал ее лица подчеркивался двумя крохотными перламутрово-прозрачными ушками несказанной прелести. И эта очаровательная головка поддерживалась длинной, гибкой шейкой необычайной белизны. Мари Ллойд, безусловно, присудили премию за красоту! Члены жюри не ошиблись.
В роли Селимены, выбранной ею для конкурсного показа, она появилась веселая, сияющая и, несмотря на монотонность речи, вялость дикции и безликость игры, снискала всеобщее одобрение, потому что была истинным олицетворением Селимены, этой двадцатилетней кокетки, не сознающей своей жестокости.