Моя единственная
Шрифт:
Потому что в ультрасовременном, разграниченном стеклянными перегородками помещении, отведенном для отдела дизайна, меня дожидается Соболев.
Мой муж собственной персоной стоит, отвернувшись к окну и разглядывая утреннюю Москву. Одна лишь мысль, что мы ночевали в одном городе, но в разных местах, бьет мне под дых. Больно и безжалостно. Все, от чего я бежала, все равно меня настигло.
Горько усмехаюсь. Хоть что-то у нас с Ваней осталось общее.
Мы оба спим… с Алисами.
Вихрем залетев в свой закуток, роняю сумку
Десять минут одиннадцатого. Просто прекрасно.
– Доброе утро, – здороваюсь первая с широкой спиной, снова запечатанной в классический пиджак. Сегодня серый, как и чуть помятые брюки.
Ваня оборачивается и резко вскидывает руку, чтобы рассмотреть циферблат на запястье. Затем смотрит на меня и, делая шаг навстречу, строго спрашивает:
– Доброе. Я так понимаю Королевы не опаздывают, Королевы задерживаются?..
Глава 5. Таисия
– Прошу прощения за опоздание. Я не знала, что ты ждешь.
– Не знала? – приподнимает он брови.
– Нет. У тебя какой-то вопрос ко мне?
Нервно озираюсь. Как назло, никого из коллег еще нет на местах. Звуки наших голосов отражаются от выкрашенных в серый цвет стен и пугающих высотой панорамных окон.
Я думала, что самое ужасное было вчера – встретиться с ним впервые. Нет… Гораздо больнее сейчас, когда наедине. Один на один.
В воздухе ощущается наше общее разочарование, когда Ваня переспрашивает:
– Вопрос? У меня?
– У тебя, – сосредоточенно киваю.
Он отворачивается. На фоне потускневшей враз Москвы высокий образ повзрослевшего за два года Соболева выглядит инородным. Это тоже больно.
Боль, так усердно сначала лелеемая, а затем трусливо спрятанная глубоко в душе, детонирует и своими ошметками ее же ранит.
– Уже нет. Больше никаких вопросов, Тая.
– Ясно, – опускаюсь на стул, ноги подкашиваются.
– Все вопросы к тебе, которые были, исчезли за давностью лет, Тая.
Не шевелясь, я смотрю туда, где спрятана фотография дочки. Понимаю, что не смогу долго скрывать свой драгоценный клад, но и чего ждать… даже не предполагаю.
Мужчина, за которого я выходила замуж, точно был порядочным. Точно не из тех, кто будет унижать женщину или давить на неё с позиции силы.
Есть ли в человеке, который стоит сейчас напротив, тот Иван Соболев? Моя Ваня двухгодичной давности?
Я знаю, что он тоже страдал, знаю, что вел поиски. Я использовала самые разные каналы связи, чтобы убедить его, что этого делать не нужно.
Со мной все в порядке. Я жива и здорова. И я беременна. О последнем, конечно, не говорила. Иначе вряд ли бы что-то Ивана остановило.
– Нет так нет, – сдавленно отвечаю.
До побелевших костяшек вжимаюсь в край стола и наблюдаю, как Ваня снова отдаляется к окну. Смотрю на коротко
Московская осень переменчива, в целом, как и все на Земле.
За окном начинает накрапывать дождь. Первые пару секунд моросящий, а после активно бьющийся о закаленное стекло. Я автоматически думаю о том, как бы Яраслава с Алисой ни промокли на прогулке. Простуды нам сейчас точно ни к чему.
– Ты к Янковскому сбежала? – безразлично спрашивает.
Взрываюсь.
– Нет, конечно. Дурак? С ума сошел?
Его лица не видно, но плечи превращаются в камень. Кинув на меня мгновенный обжигающий взгляд, словно говорящий о том, что я не имею права общаться с ним в таком тоне, Ваня снова отворачивается к окну, а я всеми силами давлю непонятно откуда взявшееся желание доказать ему насколько он не прав.
Но зачем? Что это даст?
– Как ты мог так подумать?
– Возможно, если бы ты объяснила, в чем причина… – осекается. – Но сейчас уже и это не важно.
Тяжелые капли, слезами барабанящие в окно, раздражают. Хочется закрыть уши и оказаться дома. Вжимаюсь в кресло, мысленно выстраивая стену между нами. Этой стене пара лет, но сейчас мне хочется ощутить ее поверхность физически. Потрогать твердые, холодные кирпичи, чтобы не было так отчаянно больно.
Расставание – это всегда больно. Даже если ты ушла сама. Тому, кто ушел даже сложнее. Как бы это ни звучало лицемерно.
Почти два года назад я была счастливой. Самой счастливой. Сейчас былое головокружительное счастье словно перевернулось во мне и болезненно давит на грудь. Сердце сжимается до минимальных размеров, позволяя жалости к себе множиться в геометрической прогрессии, когда слышу от мужа:
– Я хочу с тобой развестись.
– Снова женишься? – выпаливаю на эмоциях.
Ваня, засунув руки в карманы строгих брюк, игнорирует мой выпад и ждет ответа. Расслабленный, мужественный. Все такой же красивый, но чудовищно равнодушный теперь.
Его сегодняшнее безразличие лупит по венам больше, чем нелюбовь, о которой я узнала в прошлом. Но самое обидное было даже не в этом.
– Хорошо. Я согласна.
– У нас нет ничего общего, – он добивает меня своей правдой. – Ни имущества, ни детей, слава богу. Нас быстро разведут, и мы больше никогда не встретимся. Все как ты мечтала, Таисия.
Словно решившись, Ваня отдаляется от окна.
– К-конечно, – запинаюсь, тяжело дыша. – Ничего общего… Ни имущества, ни детей, – с силой прикусываю губу, чувствуя противное жжение в глазах. – Слава богу, Вань…
И если я ни в коем случае не думаю, что Соболев будет как-то претендовать на часть нашей с Адель московской квартиры, то с Алисой все сложнее.
Когда он узнает, мне будет плохо. Очень плохо.
– Значит, договорились? – спрашивает серьезно, глядя в глаза.
– Значит, договорились.