Моя фамилия Павлов
Шрифт:
12 июля 1941 года, Кремль, Москва
Я довольно быстро, всего в течение дня, получил разрешение на встречу. Кроме самого Сталина в его кабинете, правда по моей просьбе, присутствовал и маршал Шапошников, а также там, к моему удивлению, оказался и Жуков [41] .
– Здравствуйте, товарищ Павлов, проходите. Что за вопрос у вас возник, что решить его можем только мы с Борисом Михайловичем?
– Здравствуйте, товарищи. Вопрос очень серьезный. На своем участке фронта я организовал хорошую оборону, противник лишь теряет свои войска в бесплотных попытках прорвать линию обороны, но это только
41
В реальной истории Жуков с 23 июня как представитель главнокомандующего, находился в войсках Юго-Западного фронта, поэтому наш герой и удивился его присутствию в кабинете Сталина, но поскольку история уже стала меняться, то с каждым днем «послезнание» теряло свою актуальность.
– Да, к сожалению, вы оказались правы… Но что вы хотите сейчас? Переиграть произошедшее не в наших силах.
– Знаю, просто я хочу предотвратить катастрофу, которая неминуемо разразится, если срочно не принять необходимые меры, и вся проблема в том, что эти меры очень неприятные. Я готов достаточно долго сдерживать противника, но если мне во фланг выйдут немцы, то в итоге мы рискуем получить огромный котел, в котором окажется весь Западный фронт. Сейчас я направил оба своих мехкорпуса на западный фланг, тем самым практически оставшись без резервов. Вот посмотрите сами… – С этими словами я развернул на столе карту с отображенной на ней обстановкой. – От Чудского озера и почти до Полоцка нормальной обороны у нас нет. А ведь это угроза не только мне, но и Ленинграду. Кроме того, есть еще и Нарва, где могут прорваться немцы.
– Вот насчет Нарвы, товарищ Павлов, вы можете не беспокоиться: командующий Северным фронтом генерал Попов уже строит вдоль реки Нарвы полевые укрепления, причем с массовым привлечением вашей задумки – бронекапониров. Кроме того, туда переброшен и 6-й мехкорпус из-под Пскова.
– А вот это тогда его ошибка, товарищ Сталин. Если он построит нормальную оборону, как у меня, и заранее разместит там тяжелую артиллерию и достаточное количество войск, то вполне справится и без мехкорпуса, а он больше пригодится как раз под Псковом. Мехкорпус создавался, как маневренное соединение. Смотрите сами, от Балтийского моря до Чудского озера достаточно небольшое расстояние, остатки Прибалтийского фронта вполне смогут удержать на подготовленных позициях противника, тем более, если они будут усилены частями Северного фронта. А вот с другой стороны Чудского озера такую оборону быстро не построишь, да и части для ее удержания нужны. Кстати, а где 5-й мехкорпус?
– Его Попов отправил на Карельский перешеек, защищать Ленинград с севера.
– В принципе правильно, но и про запад забывать нельзя. Так вот, если в кратчайшее время на моем западном фланге не будет выстроена крепкая и надежная оборона, то я буду вынужден отдать приказ на отход, чтобы сберечь фронт, в противном случае противник сначала нарушит мое снабжение, а потом просто возьмет части фронта в кольцо.
– Борис Михайлович, товарищ Жуков, а что вы скажете?
– Разрешите, товарищ Сталин?
– Да, конечно, Борис Михайлович, я слушаю вас.
– В общих чертах генерал Павлов прав, угроза его западному флангу может привести к окружению и последующей гибели всего его фронта. Конечно, сейчас отход его войск крайне нежелателен, но надо начинать к этому готовиться. Кроме того, сосредоточить свое внимание на линии Псков – Остров – Опочка – Витебск – Могилев – Гомель. Естественно, не хочется отдавать противнику
– А что по этому поводу думает генерал Жуков?
– Я согласен с маршалом Шапошниковым, товарищ Сталин, в сложившейся ситуации это будет наилучший выход. Таким образом мы запираем немцам дорогу и на Ленинград, и на Смоленск с последующим ударом на Москву и на западный фланг Южного фронта.
Сталин надолго задумался, а мы стояли и терпеливо ждали его решения.
– Ну хорошо, товарищ Павлов, сколько времени вам потребуется для строительства полевой обороны от Витебска до Гомеля?
– При наличии необходимых стройматериалов не менее двух недель. Брошу на это все саперные и инженерные части, а также всю специализированную технику. Только, товарищ Сталин, надо тогда незамедлительно приступать к эвакуации предприятий и населения, пока это еще можно. По крайней мере до этой линии включительно.
– Хорошо, приступайте, я тоже дам соответствующее распоряжение, а кроме того, распоряжусь начать массовое строительство ваших бронекапсул. Но и вы делайте что хотите, но минимум эти две недели держите фронт.
– Слушаюсь, товарищ Сталин.
Когда я выходил из кабинета Сталина, то казалось, что с моих плеч упала целая гора. Просто я помнил по истории, как долго упирался Сталин с оставлением Киева, в результате большая часть наших войск попала в окружение и практически полностью в нем сгинула. Сейчас же мне повезло, что и Шапошников, и Жуков были компетентными военачальниками и сразу увидели угрозу моему фронту. Пожалуй, лишь с помощью их заступничества мой план был принят Сталиным так быстро. До вылета самолета есть еще несколько часов, а потому прямо из Кремля я рванул к себе на квартиру
– Дима! Родной!
С этими словами ко мне на шею бросилась жена, как только я зашел в нашу квартиру Мне повезло, вся семья была дома. Вслед за женой на меня бросились дети, жаль, что времени было очень мало, но и так я смог провести с родными почти полтора часа. Это время пролетело мгновенно, и вот приходится снова прощаться с семьей, а дальше – аэродром и вылет на транспортнике, правда, под прикрытием шестерки истребителей, новых И-18.
Прилетев в Минск, сразу отправился в свой штаб, а уже оттуда попросил приехать к себе товарища Пономарева, и когда все собрались, озвучил решение Сталина. Надо отдать должное, Пономарев, несмотря на то что, по сути, Минск стал прифронтовым городом, не уехал, а продолжал руководить республикой из него. Хотя до этого уже началась эвакуация предприятий из Минска, а кроме того, никто не препятствовал, если граждане сами уезжали на восток, подальше от войны, сейчас же все сильно ускорилось.
Оба моих мехкорпуса, разбившись на маневренные группы, заняли оборону в наиболее опасных местах, где скорее всего можно было ожидать прорыв немцев, а я отправил всех, кого только можно, строить новую линию обороны. В этом мне снова очень сильно помог Пономарев. Кроме жителей Витебска, Могилева и Гомеля туда отправились люди и из Минска, а также стали вывозить из города все стройматериалы, которые только могли увезти. Уже через пару дней мне стали поступать доклады о первых боестолкновениях мехкорпусов с частями противника. Теперь все мое внимание перенеслось на западный фланг, а там у нас дела шли неважно.
Началась битва за Таллин, хорошо еще, что практически весь флот перевели в Кронштадт буквально за неделю до начала войны, можно сказать, успели в последний момент. В самом порту остались только мелкие корабли и подводные лодки. А спустя еще неделю немцы вышли к Нарве, где и встали. Остатки Прибалтийского фронта, вернее часть его, заняли оборону на спешно построенной генералом Поповым линии полевой обороны. Но построена она была добротно, несколько полноценных линий полевой обороны с бронекуполами в качестве огневых точек, а кроме того, там хватало тяжелой артиллерии, плюс еще и части Северного фронта, которые также заняли там оборону.