Моя крайность
Шрифт:
— Маргош, где твое сострадание?!
Нагло запуская ладони под топ, скользит ими вверх, а от отсутствия на мне белья, глубоко и вожделенно вдыхает запах моих, еще не до конца высохших после душа волос, дышит тяжело и прерывисто, словно предчувствуя пьянящее наслаждение. Нежно касается губами плеча, оставляя на коже почти невесомые поцелуи, лишая меня возможности нормально дышать.
— Перестань, — на словах очень даже хочу прекратить несанкционированное вмешательство в размеренную работу моей мыслительной деятельности, но тело нарочито дерзко идет против,
Максим лишь хмыкает, но не спешит подчиниться приказу, закусывая тонкую бретельку зубами, стягивая ее с плеча, хотя она совершенно не мешает ему играть в свои развратные игры, продолжая поглаживать чувствительную кожу ореол груди.
— Тебе так и не терпится меня покромсать, — слегка прикусывает кожу, заставляя меня ощутимо дернуться в сторону. — Сделать меня недееспособным. Коварная.
— Для начала мы можем просто сходить на консультацию, — заерзав и приложив немало усилий, избавляюсь от шаловливых рук, что меняют курс в направлении резинки шорт. — Может и правда твой титан вечен, — развернувшись боком, провожу пальчиком вдоль шрама.
— А реабилитация? — поймав мою руку, подносит к губам, коснувшись ими внутренней стороны запястья. — Я к работе вернусь нескоро. А байк? Ты шутишь наверно?!
Его голос звучит очень обеспокоенно, надрывно, ведь операция перечеркнет немаленький список того, без чего Макс и не мыслит своей жизни.
— Не истери, ок? — целую губы, сжатые вначале в упрямую черточку, но после с накатывающим расслаблением, приоткрывающиеся навстречу. Так невообразимо приятно упиваться его вкусом, захлебываться поцелуем. Пить хриплое, порывистое дыхание. Пить теплоту, что волной откатывается от мужского тела прямиком в мои объятия.
В какой-то момент нам обоим перестает хватать воздуха, но отстраняюсь я все же совсем по другой причине. Непередаваемо мерзкая мелодия оповещает о входящем звонке, на экране во всплывшем окошке легко можно различить фото эффектной блондинки.
Недоумевая перевожу взгляд на притихшего Максима, темно-синие глаза жадно блестят, ни на секунду не наполняясь виноватой поволокой. Нервно провожу языком по саднящим от жестких поцелуев губам, надеясь что дар речи к Максиму вернется быстрей, чем я успею нафантазировать всякой всячины.
— На звонок ответишь? Я не буду мешать, — цежу сквозь наигранно любезную ухмылку, увернувшись от пальцев, которыми Максим пытается схватить меня и усадить на прежнее место.
— Мак, привет.
Не голос, а чертов медок: тягучий и приторно сладкий с явными соблазняющими нотками, а следом, как добивающий удар прилетает не менее радостный ответ:
— Кого я вижу. Чем обязан, Милаш?
— Что за сухость? — обиженно мурлычет та самая Милаша. — Ты там что женился, и тебе накинули поводочек? Бедненький мой, жмет небось!
Подслушивать нехорошо, а такие мерзкие вещи и вовсе, хочется заткнуть уши, а лучше перегрызть кабель и запороть все интернет соединение, чтобы никакие там особы с повышенной заботливостью не распалялись флюидами.
Я обиженно, а главное
Сливочный антидепрессант слишком быстро исчезает, оставаясь лишь липкой сладостью на губах и ванильным привкусом во рту. Опасно поддаваться ревности, опасно тем, что можно и ангину заработать после такого количества съеденного мороженого, которое по идеи должно было подсластить горькую пилюлю.
— Куда ты сбежала? — появившись на кухне, Максим с осторожностью делает ко мне шаг. А у самого во взгляде нет и намека на стыдливость, лишь колючая уверенность, что ничего зазорного он не совершил. — Милана — Алькина подруга, мы втроем попали в ту аварию, последний раз виделись на годовщине Алиной смерти, — предвосхищая мои вопросы, спокойно дает пояснения. — У нас с ней ничего…никогда… не было, — демонстративно проигнорировав мое нежелание кидаться в его объятия, он водрузив свои отчего-то, безумно горячие ладони на талию, стискивает кожу, до моего жалобного вскрика. — Я готов удалить эту хрень… ради тебя.
Приподнявшись на цыпочках и повиснув на его плечах, разрешаю Максиму примирительный поцелуй.
Глава 55 "Я дождусь"
Марго
Максим первым нарушает молчание, после того как анестезиолог существенно позолотив ручку нашими денежными средствами, выходит из палаты.
— Хорошие расценки для того, чтобы словить приходы, да? — не ухмыляется, не напряженно кривит губы, а именно улыбается. Открытой улыбкой, умиротворенной, словно ему предстоит вовсе не лечь под нож, а отдохнуть на курорте.
— С анестезиологами не спорят и не ссорятся, а то не та дозировка и можно из приходов не вернуться, — стараюсь перевести все в шутку, но волнение предательски звенит в каждом слове.
— Или в ящик сыграть.
Совсем не вовремя у него зашкаливает уровень чёрного юмора, так же как и у меня возрастает мандраж, пробирая холодком опасений до самых костей, заставляя поежиться. Хотя в палате тепло, да и толстовка приятно греет тело, покрытое гусиной кожей от томительных переживаний.
— Прекрати, не смешно.
Диву даюсь, наблюдая за спокойствием Макса, который не притворяясь, чувствует себя расслабленным и не поддающимся панике. Лежит, вольготно развалившись на подушках, одетый в синюю футболку и джинсы, выделяясь ярким пятном на фоне бледных простыней.
— Иди ко мне, — приглашающе похлопывает по кровати, зазывая присесть с ним рядом. — Не переживай, я живучий.
Притягивает к себе, с нажимом укладывая меня головой себе на грудь. У него даже сердце не врёт, бьётся размеренно, не сбоит и не заходится бешеным галопом, как моё.