Моя купель
Шрифт:
— Это пока на первосыток, ночью мы для них погреба раскроем.
— Спроси, Петровна, что ихний командир пуще всего кушать любит. Он, говорят, большой шибко.
— Принимай, Петровна. Как они германцев сегодня поколошматили! Для таких ничего нельзя жалеть.
Мария Петровна своим ушам не верила. Как откликнулись на ее голос люди! Понимают, их не обманешь, они знают, с кем делиться последним куском.
Кто подсказал командиру назначить ее на такую должность, она не могла догадаться до тех пор, пока не узнала, что из Хомутовки сюда пришли вместе с командиром партизанский разведчик Петя Ворохобин и его сестренка Таня с матерью.
Всю
Занимаясь продуктовыми делами, Мария Петровна не могла навестить больного сына. Она вырвалась к нему, когда немецкие снаряды начали долбить взгорье, где стояли «дальнобойные гаубицы» из бревен. Прибежала в дом и поразилась: мальчик с увлечением перебирал разложенные по лавкам немецкие автоматы, пистолеты.
— Что ты делаешь, сынок?
— Это трофейные, — не отрываясь от своего дела, ответил мальчик.
— Кто тебе разрешил?
— Сам командир. Мы с ним теперь друзья. Он спал рядом со мной. Добрый дяденька, только ночью, сонный, долго стонал...
— Вы завтракали?
— Завтракали. И тебе оставили. Козье молоко вкусное-вкусное и курица тоже.
Мария Петровна присела к столу и чуть не заплакала от радости. Она не знала, кто принес комдиву козье молоко и жареную курицу, но ей было ясно: теперь люди ничего не пожалеют для тех, кто овладел великим искусством побеждать врага.
Шесть суток оборонялся юдовский гарнизон. Немецкие войска обходили Юдовку справа и слева, но ни один немецкий солдат не мог прорваться в деревню до тех пор, пока не поступил приказ «юдовскому гарнизону отойти на новые позиции».
Командир артиллерийского дивизиона, названный здесь комдивом, мог вести за собой в любом направлении не две противотанковые батареи, вокруг которых объединились более трехсот стрелков-пехотинцев, разделенных на два батальона, а еще сотни и сотни добровольцев из местных жителей — больше полка, но он взял лишь несколько десятков.
Первыми оставили Юдовку мирные жители. Отходили ночью тихо и спокойно. Спокойно потому, что на прикрытие отхода остались бойцы во главе со своим комдивом.
Отходили ночью. Впереди колонны шла Мария Петровна с сыном, оглядываясь на свой дом. Старый, с просевшей крышей, он будто поднялся еще выше над Юдовкой и долго не прятался в темноту мартовской ночи.
Запись третья
Связная партизанского отряда, быстрая и остроглазая смуглянка Катя Чернышева, возвращалась в родное село Березы. Девушка шла вдоль уже разлившейся речки Свопы по знакомой тропе, теперь уже не опасаясь ни привязчивых немецких патрулей, ни продажных полицаев: здесь были свой войска.
День выдался по-весеннему солнечный, теплый, с запахами южного ветра. Но нынешняя весна, как и прошлая, не радовала Катю: на пашнях ни души — в бороздах и бурьянах осталось много мин, туда нельзя пускать людей. Опасно, могут подорваться. А голубеющие в разливах луга, которыми она любовалась в довоенные годы, порой забывая про уроки в школе, на этот раз пугали ее всплывающими трупами. Вон два в мундирах, с белыми квадратами на погонах, всплыли возле березки...
На душе у Кати было тревожно еще и потому, что она знала, как много танков, артиллерии и мотопехоты стягивает Гитлер к границам освобожденной недавно курской земли. Какие силы подтягивались сюда с нашей стороны, она не знала, но о размерах назревающей бури могла догадываться.
Недавно закончились бои за село Романово. Одни атаковали, другие контратаковали. Бои длились около двух недель, и от села в триста восемьдесят дворов осталось только четыре.
По пути домой Катя думала о родных.
Отец — инвалид войны, мать — депутат районного Совета, младшая сестра — комсомолка. Их надо эвакуировать дальше в тыл. Может быть, поэтому командир отряда и послал ее в родное село? Нет, он сказал: «Ступай на Большую землю, помогай матери налаживать колхозные дела, помогай армии, скоро весь отряд вольется в ее ряды».
Глазами найдя крышу родного дома, Катя прибавила шагу. И тут же резко остановилась. На тропе, огибающей подмытый берег разбушевавшейся речки, где раньше был сделан переход из зыбких березовых жердей, лежал человек в солдатской плащ-накидке. Лежал неподвижно, уткнувшись лицом в землю. «Неужели и тут не подобрали убитых? Нет, этот, кажется, живой...» Катя нагнулась над ним, тронула за плечо. На Катю посмотрели молодые, но очень усталые глаза.
— Что тут делаешь? — спросила Катя.
Человек покосился на комель березы, которая, чуть накренившись к подмытому берегу, стояла у самой тропинки.
— Дерево гублю.
— Зачем?
— Лекарство себе добываю.
К комлю березы была привязана фляжка в кожаном чехле. Снятый с нее колпачок висел сбоку на серебряной цепочке. В открытое горлышко фляжки падали капли березовицы. Капля за каплей с конца бородки вонзенной в дерево финки.
— А ты, видать, догадливый, — сказала Катя, — и баклажка у тебя какая-то особенная, ненашенская.
— Будешь догадливый, если ноги надо сохранять.
Катя сочувственно охнула.
— Не охай, — прервал он ее, — ты же баклажкой заинтересовалась. Она у меня действительно особенная. Из чистого серебра. Это личный подарок английского короля. Не мне, конечно, а какому-то офицеру экспедиционных войск Великобритании, которые действовали в Африке. Второй фронт они там открывали. Но взял я эту фляжку у немецкого истребителя под Сталинградом. Этот ас воевал в Африке, но, когда Паулюсу туго стало, ас прилетел сюда и был сбит над Мамаевым курганом. Хорошая фляжка... Спасибо английскому королю. Она, кажется, в самом деле очищает воду. Мыл из нее раны, и вроде помогает.
Слушая его, Катя догадалась — ему не хочется отвечать прямо, что у него с ногой, поэтому он затеял длинный разговор про баклажку. Ждет, когда баклажка наполнится каплями березовицы. Время тянет, а тут дом уже на виду. Однако можно ли оставить его одного? Может, в самом деле у него плохо с ногой. И она снова спросила:
— Что у тебя с ногой?
— Ничего. Врачи собрались оттяпать ее, но я сбежал.
— Откуда?
— От врачей, разумеется. Там, в школе, собрались эти медсанбатовские косторезы. Им бы только отрезать и выбросить, а новая-то не вырастет, нога не береза... Налей-ка из баклажки в колпачок. Помоги, потом я сам справлюсь.