Моя любимая дура
Шрифт:
– Эй, мужчина! – громко крикнула одна из них и пригнулась, чтобы лучше рассмотреть меня через ветровое стекло. – Жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в маленьких радостях…
Я часто подвозил Ирину домой после работы. Ослепленные фарами проститутки не сразу замечали рядом со мной девушку и кидались к машине, предлагая мне свои услуги. Ирина реагировала на это со святостью и чистотой взращенного в монастыре ребенка. Она дико смущалась, и выступивший на ее щеках румянец был заметен даже в сумерках. В ее молчании угадывалось необъяснимое чувство вины передо мной, будто она хотела сказать: наверное, я помешала тебе? Наверное, ты хотел бы пригласить их в машину?
Я чуть не отдавил колесом смело выставленную ножку и, проехав мимо жриц любви, невольно посмотрел в зеркало заднего вида. Девушки кинулись на идущую следом машину, и только сейчас я увидел, что это была та же черная «девятка» с тонированными стеклами. Во всяком случае, как две капли воды похожая на ту, что стояла в нашем дворе. В ответ на предложение девушек из окна «девятки» вылетел окурок и, прочертив малиновую дугу, разбился в искры об асфальт.
Может, это та самая машина, о которой говорила Ирина? Я не слишком вник в ее слова, когда она упомянула о какой-то «девятке»; я больше прислушивался к интонации, а само предупреждение о слежке воспринял лишь как желание Ирины испортить мне настроение. Меня покоробили слова «твое агентство», и ни о чем другом я уже думать не мог.
Я прижал машину к обочине и остановился. «Девятка» проехала мимо, свернула в какой-то проулок и исчезла за углом дома. Нет, никто за мной не следит. Никому я не нужен. Что я собой представляю, чтобы за мной следить? Я не политик, не банкир, у меня нет с собой чемоданчика, набитого баксами. Я руководитель частного детективного агентства, которое по своей сути является нелегальным филиалом местного ОВД. В год у нас бывает не больше тридцати заказов, что приносит нам весьма скромную прибыль, но зато большие неприятности, где конфликты с милицией – самое обычное дело.
За строем пальм светилась витрина продуктового магазина. Надо что-то взять к ужину. Когда на душе тяжко, надо отягощать желудок. Для равновесия, чтобы к утру не перекособочило. Устрою-ка я себе развратный ужин. Возьму баночку маслин, маринованные грибы, нарезку сырокопченой колбасы, граммов сто осетрины, икорки, корейской морковки и водочки. И отпраздную свое одиночество. Одиночество – это высшая степень свободы. Бледная продавщица, одуревшая от духоты, посмотрела на меня с плохо скрытой ненавистью.
– Мужчина, – растягивая гласные, звонко сказала она, – мы водку в морозильнике не держим. Вся винно-водочная продукция на прилавке.
Бог с ней, пусть будет теплая. Пока накрою стол, бутылка успеет покрыться инеем в морозильнике. Только сейчас я почувствовал, что голоден. Завтракал я в аэропорту Беслана перед посадкой в самолет – чашечка кофе и тонкий хлебец с сыром. И больше ничего за весь день. Увесистый пакет пришлось нести двумя руками. Я уже приготовился толкнуть ногой стеклянную дверь, чтобы выйти из магазина, как высокая тоненькая девушка в кроваво-красной юбке услужливо распахнула ее передо мной. Оказывается, есть еще добрые люди на свете! Я поблагодарил девушку за порыв альтруизма и вышел из магазина. Девушка, словно голодная кошка, которая угадала в пакете сосиски, снова оказалась рядом со мной. С мольбой заглядывая мне в глаза, она пролепетала:
– Простите, пожалуйста! Мне надо срочно позвонить подруге и сказать, что я не смогу к ней приехать. Вы не могли бы дать мне на секундочку свой мобильник? Я скажу всего лишь два слова.
Глава 3
ДЕВУШКА С ЛИЦОМ ПУДЕЛЯ
Я остановился. Хорошее у нее личико, безвинное, смуглое, мелкое. Носик и верхняя губа чуть вытянуты вперед, отчего девушка чуть-чуть напоминала пуделя. Черные волосики растрепались, влажные от купания пряди налипли на лобик. Ну как можно отказать такому милому созданию?
Я сначала хотел передать девушке пакет, чтобы освободить руки, но решил, что она его не удержит и выронит, а бутылка водки обязательно разобьется об асфальт. Прижав покрепче набор деликатесов к груди, я встал так, чтобы ей было удобнее.
– Вытаскивайте его из чехла… Хватайте за антенну и тащите! Да что вы на меня смотрите, будто я что-то не то сказал…
Она потянулась к моему ремню неловко, ужасно стыдясь, словно ей предстояло расстегнуть пряжку и совершить какие-то манипуляции с моими джинсами, раскрыла чехол и вынула трубку. Мы стояли перед входом и мешали людям. Почему-то в этот поздний час не только у меня проснулся зверский аппетит. Я стал смотреть на звезды, чтобы не смущать молодую особу. Поглядывая на обрывок бумажки, она набрала номер. Прижала трубку к уху, ненадолго замерла, потом покачала головой.
– Не подходит. Наверное, уже ушла…
Она отключила трубку. Упрощая девушке задачу, я подставил пакет.
– Кидайте его сюда!
Мобильник цокнул о бутылку. Девушка немедленно повернулась и быстро зашагала по улице вдоль строя пальм, весело размахивая белой сумочкой. Я вернулся к машине, опустил пакет на переднее сиденье, достал оттуда трубку и мельком осмотрел ее. Девушка вела себя так, словно совершала какой-то нехороший поступок. Ей было стыдно, что пришлось просить незнакомого мужчину о таком пустяке. Только я взялся за ключ зажигания, как мобильник завибрировал и запищал. Я глянул на дисплей. Номер звонившего не определился. Я даже застонал, словно от боли. Как мне надоел этот овечий колокольчик! Надо отключить его. А еще лучше сломать. Шваркнуть разок о пол, и сразу отпадут многие проблемы.
– Ну? – произнес я в трубку таким тоном, чтобы сразу дать понять: я оказал величайшую милость позвонившему мне человеку уже только тем, что соизволил ответить на звонок.
– Отныне ты должен делать то, что я буду тебе приказывать, – услышал я низкий мужской голос, причем мне показался он неестественным, умышленно искаженным.
– Кто ты? – перебил я мужчину. Терпеть не могу разговаривать с бесплотными тенями, которые не называют себя.
– Тебя это не касается. Слушай меня и не перебивай!
– По-моему, у тебя непомерно раздутые запросы, – усмехнулся я. Конечно, получилось не очень вежливо, но как еще ответить на столь бесцеремонное заявление?
– Не в твоих интересах спорить со мной. Придержи свой язык, пока я не начну задавать вопросы.
Кажется, незнакомец начал мне угрожать. Нередко мои клиенты, став жертвой преступления, теряли от страха голову, кричали в трубку, плакали, рта не давали мне раскрыть, путано излагая события. Но этот тип вовсе не казался испуганным. Напротив, говорил вызывающе нагло. Может, он был пьян?