Моя любимая роль
Шрифт:
В его профиле на фан-сайте «струн» были более обширные данные и пара интервью, Стеф бросился в глаза только рост — сто девяносто шесть сантиметров, нифига себе. Она ещё вчера заметила, что он высокий, но не думала, что настолько.
Фоток было море, причём на них он выглядел куда симпатичнее, чем вчера в парке, и у него были короткие волосы. Сейчас он отрастил лохмы почти до плеч, но длинноволосых фоток ещё было мало.
Сменив запрос на «Кристофер Льюис», Стеф полюбовалась ещё сотней новых фотографий, но ничего круче постера с розой не нашла. Поулыбалась со старых фоток, где он был ещё худой и не накачанный, и где фанаты их достали? Прикола ради вбила в строку
«Бренда полная уродка, боже, ничего удивительного, что Крис не обращает на меня внимания! Я бы тоже не глянула на что-то такое же серое и убогое… Что же делать? Чем тебя впечатлить, непробиваемый ты ловелас, чтобы ты обратил на меня хоть чуточку внимания?! Даже пышке Еве досталось, а мне — рукава от жилетки.»
Взгляд невольно спустился под тумбочку, где лежали уже приготовленные колдовские причиндалы, она даже успела их подписать своим ведовским именем, как было рекомендовано в бабушкиных «Рецептах». Там и делать-то всего ничего — выставить зеркала, налить воды и зажечь свечи, потом прочитать наговор и лечь спать, ни с кем не разговаривая. Ерунда, можно хоть сейчас заняться.
«Нет, это будет подозрительно, если я лягу спать так рано, к тому же, кто-то может зайти или Мари захочет поболтать перед сном. Нет, правильно, что тёмные делишки творят ночью — меньше случайных глаз и ушей, подождёт приворот, никуда не денется.»
Стефани проверила время и включила очередную случайную серию с Диего, выпав из реальности на полтора часа, и очнулась от того, что в комнату влетела на всех парах довольная Мари:
— Ты здесь? Слушай, я так классно себя чувствую, давно мне не было так легко и хорошо!
— Спала ты давно… десять часов кряду, — фыркнула Стеф. — Рассказывай.
Выключила ноут и убрала под кровать, усаживаясь поудобнее. Она уже успела привыкнуть, что в таком приподнятом расположении духа рыжую нужно просто молча слушать, она выскажется и упорхнёт, даже не заметив, что собеседник как бы жив и может что-то ответить. Так случилось и в этот раз.
— Стефани, великий слонёнок, это просто супер-круто! Мелани сегодня сказала, что я самый лучший актёр в её группе по уровню прогресса, прикинь?! Круглоухие лемуры, как же давно я хотела это услышать, если б ты знала! А ещё я сегодня пела себе под нос на репетиции по танцам и Алекс сказал, что у меня красивый голос, да-да! — Мари поднялась на цыпочки и сделала балетное вращение, оперно заголосив: — Ла-ла-лааа! Я выпила твою воду, она правда из родника? Такая вкусная, где ты его нашла, покажешь? Короче, благодарность моя не знает границ, я в восторге и я побежала, потому что мне пора! — подпрыгнув к кровати, рыжая звонко чмокнула её в макушку, взяла за щеки, умильно заглядывая в лицо: — Я тебя обожаю! Ла-ла-ла…
Опять изобразив вращения, Мари выкатилась из комнаты и понеслась галопом куда-то по коридору. Стефани покачала головой, тихо смеясь, посмотрела на время и стала обуваться и искать куртку — через полчаса Стивен будет играть на рояле, он обещал.
В парке было тепло и безветренно, она расстегнулась, потом подумала и сняла куртку совсем — слишком жарко. Воздух стоял густой и неподвижный, настоянный на запахе деревьев и влажной земли, озёрной воде и ночных цветах. На самой дальней лавочке аллеи, которую практически не видно в темноте, шуршали и смеялись знакомые голоса, один из них принадлежал её новой подружке Еве, второй был гораздо тише, но она узнала бы его, даже если бы он говорил шёпотом.
«Потаскун, блондинистый кобель, как же я тебя ненавижу… Ты играючи берёшь битву за битвой, но мы ещё посмотрим, кто кого сделает по результатам войны. Ты ещё не знаешь, но у меня есть тайное оружие.»
Она свернула на первой же развилке, делая крюк, чтобы не видеть эту весёлую парочку. Здесь было тише, ненавязчиво пели птицы, под подошвами поскрипывали мелкие камешки… на бортике фонтана сидел высокий лохматый парень и играл на гитаре вчерашнюю песню, только теперь громко и уверенно, с новыми оттенками звука. Она подошла ближе и остановилась в паре шагов, молча дослушивая песню, и только потом сказала:
— Красиво получилось. Я слышала, были проблемы на записи. — Он убрал гитару и похлопал по граниту рядом с собой, Стеф бросила на бортик куртку и уселась, — привет.
— Привет, — он окинул взглядом её сгорбленную фигуру и кивнул, — были, как обычно… Правильно насзвукарь выгнал, с каждым разом становилось только хуже
— этот соломенный Страшила нифига не понимает значения слова «чувства», ни с первого раза, ни с десятого. Такая клёвая песня и так хреново исполнена, что, честно, руки опускаются. Мне пора бы уже написать женский медляк, но как вспомню, что она такая же, вообще всякое желание отпадает. — Девушка вздохнула и забралась на бортик с ногами, пожала плечами, не зная, что сказать. С одной стороны, ей буквально пару часов назад рассказывали, какой Стивен неудовлетворимый тиран от музыки, с другой — «она» это Эшли, а уж эту курицу Стеф сама искренне считала наглухо необучаемой. Парень посмотрел на её неуверенное лицо и махнул рукой, криво улыбнувшись: — Ладно, не парься, это я так, жалуюсь на жизнь. У меня каждый раз после записи приступы самоедства, завтра пройдёт и я больше никогда эту песню не услышу. В его исполнении, по крайней мере.
— А почему он «страшила»? — неуверенно спросила Стефани. — По моему скромному мнению, у Криса очень чувственный, выразительный голос, даже когда он просто говорит.
— О, да! — с сарказмом протянул Стивен, — когда говорит, без сомнения! Говорить с вдохновенным придыханием — много ума не надо, я тоже так умею, только не считаю нужным демонстрировать это каждой особи женского пола от пяти до пятидесяти лет.
— А ну! — дурашливо наклонилась к нему Стеф. — Давай, порази меня!
Стивен шкодно улыбнулся, сразу сделав пафосную физиономию и рывком наклонился к ней, приблизив лицо к её лицу и протянув руку, как будто собирался взять её за подбородок, но передумал:
— Малыш, — голос был действительно страстный и волнующий, с тем самым придыханием, заставляющим сердце трепетать, — позволь, я обрушу на тебя всю мощь своей артистичности, — он прикусил губу и чуть прищурил глаза, блеснувшие в темноте, и добавил в голос ещё страсти и надрыва, — потому что если я не сделаю этого сейчас, то через минуту лопну от пафоса!
Тут они одновременно не выдержали и расхохотались, Стефани вытерла выступившую слезу и показала большой палец:
— Впечатляюще, я оценила.
— Польщён, — чуть поклонился он, возвращаясь на своё место.
— Так почему ты зовёшь его Страшилой? — всё ещё улыбаясь, спросила Стеф.
Парень нервно вздохнул и махнул рукой:
— Потому что он соломенный, бесхребетный и с рожденья лишён мозгов, точный Страшила.
— Жёстко, — качнула головой Стеф.
— Как есть… Ты слышала Андрэа Бочелли?
— Нет. Кто это?
— Итальянский тенор, послушай. Он поёт так, как будто сам написал эту песню, после серьёзного душевного потрясения, и как будто исполняет её в первый раз, чтобы донести до мира всё то, что он пережил, максимально полно. Это очень круто.