Моя любовь навсегда
Шрифт:
Странная встреча, совсем не дружеская.
В конце концов, тонкая струна напряжения лопнула. Милана грохнула чашкой и резко поднялась из-за стола под взглядом теперь уже точно бывшей подруги.
— Мне пора. Извини, что коснулась неприятной темы, — бросила она, потянувшись к сумочке.
— Стоять!
Резкий окрик заставил замереть не только Милану, но и охрану вместе с немногочисленным персоналом киберкафе. С невозмутимым видом Настя бросила десертную ложку, откинулась на спинку диванчика и скрестила руки под грудью. Ресницы дрогнули, скрыв выражение
— Терпеть не могу, когда люди убегают от проблем, — дернулась она, и рубашка немного съехала с правого плеча. — Мне не нравится говорить о смерти дяди Ярика. Для меня и мужа это удар. Особенно задело Марка. Ты знаешь, у него вообще плохо с выражением эмоций. Журналисты сутками осаждали наш дом, дежурили на парковке, пробирались в офис, допрашивали работников. Не умолкала связь, дебильные ток-шоу зазывали к себе в эфир ради целого часа хайпа.
— Прости, — побледнев, прошептала Милана и медленно села на место.
— Моя семья пережила настоящий ужас, — неожиданно холодно произнесла Настя, однако ее пальцы мелко подрагивали, сжимая край интерактивного столика. — Я неделями не видела Марка. Он приходил домой поздно ночью и рано утром уходил обратно в офис. И молчал все время. Иногда часами просто сидел, уставившись в угол. Не реагировал ни на что, даже на собак. А через месяц на этого кроличьего уродца напали в тюрьме и едва не убили заточкой.
Вздрогнув, Милана сжалась под пристальным взором и сглотнула ком. Мурашки пробежали по телу от намека в словах Насти. Едва уловимого, но вполне понятного для них двоих.
Год назад десятки либеральных организаций по защите прав человека взвыли о «скотских» условиях, в которых содержат заключенных. Нападение сравнили со взломом системы безопасности тюрьмы, где погиб Ярослав Марсельевич и чуть не умер Антон. Все депутаты и министры разом заговорили о том, что жизнь человека очень важна. Кто-то даже назвал нападение провокацией и обвинил во всем Павла Канарейкина.
Теперь бывшего члена хакерской организации «Белый кролик» держали под строгим наблюдением. Его ждал новый суд, поговаривали о полном снятии обвинений за недостатком улик. Большая часть общества выступала за освобождение, ведь многим Вадим показался невинной жертвой произвола. Этакий символ войны между Донским и Канарейкиным, практически козел отпущения, созданный для того, чтобы отвлечь Павла от реального врага.
А уж как благоволило теневое сообщество «крольчонку», кто бы знал.
— Марк бы не стал, — качнула головой Милана. — Не стал же? Или это… — она не договорила, лишь выразительно уставилась на бывшую подругу.
«Это ты», — мысленно закончила она.
Настя молча отвернулась и задумчиво побарабанила пальцами по столу. Потом улыбнулась почти невинно и вновь потянулась к пирожному.
— Дело давнее, дело темное, — промурлыкала она. — Лучше обсудим насущное. Я тебя зачем позвала, подруженька? Отдать хочу кое-какую вещичку, которую мама нашла, разбирая вещи в комнате Антона.
— Вещицу? — удивилась
После непродолжительного копания в сумочке Настя выудила на свет небольшую коробочку. Бархатную, явно из-под ювелирного украшения. Яркий цвет лазури напомнил Милане о ясном небе Танзании и непродолжительном путешествии по Африке. Несмотря ни на что, одно из лучших воспоминаний. Там они с Антоном еще были вместе, по-настоящему разделили интересы друг друга и ступили на дорожку взаимного доверия. А потом все разрушилось из-за самой Миланы, из-за Антона и обстоятельств, которые ни от кого из них не зависели.
— Что это?
— Открой, — кивнула Настя и пододвинула коробочку ближе. — Руку на отсечение даю, вещичка твоя.
Милана уже догадывалась, что внутри. Однако она побоялась лишний раз прикоснуться к подарку, оставила его лежать на столе и убрала руки. Позже посмотрит, когда Настя уйдет и оставит ее наедине с той бурей эмоций, что поднялась в душе.
Облизнув пересохшие губы, Милана выдавила из себя:
— Не хочу. Лучше скажи честно, зачем все пришла. Вряд ли ностальгия по нашим отношениям тебя замучила настолько, что ты выкопала одну из тысяч безделушек, подаренных мне Антоном.
— Ой ли, много ли мой братец тебе презентов дарил? — вскинула брови Настя. — Доброго слова, как воды в пустыне, вечно не допросишься.
— Еще нахамит, — буркнула Милана непроизвольно, на что Настя понимающе кивнула.
— Козел.
— Скотина.
— Бестолочь упрямая.
— Сволочь невоспитанная, — процедила сквозь зубы Милана, и Настя улыбнулась.
— Отлично, я рада, что чувства все еще взаимны, — проговорила она и проигнорировала возмущенный писк. — Ненависть лучше равнодушия. А теперь, дорогая моя, мне нужна твоя помощь.
Насторожившись, Милана моментально подобралась, отчего весь флер легкости слетел за секунды. Сердце пропустило два удара, а легкие начало жечь, ибо она слишком долго не дышала.
— Какая именно?
— Я слышала, твоя мать ищет садовника, — протянула Настя и принялась рассматривать свой маникюр. — Кого-нибудь попрестижнее, со всякими наградами в области дизайна.
Милана прикрыла глаза и потерла переносицу. Очередная глупая прихоть ее матери, которая вызвала только недоумение у всех остальных членов семьи. Кроме отца. Глебу было наплевать, он редко появлялся дома и если приходил, то все заканчивалось очередным посещением врача-травматолога для Илоны Боярышниковой.
Вчера, к примеру, после возвращения из нового центра отдыха Глебу показалось, что супруга недостаточно часто улыбалась. Ударом кулака он чуть не выбил Илоне несколько зубов, спасло лишь вмешательство дочери. Ее отец не трогал, ведь у них имелась своеобразная договоренность.
Мирное соглашение, за которым стояли наследство Миланы и тысячи жизней людей.
— Это дурацкая идея, — пожала плечами она, отгоняя подальше мрачные воспоминания. — У нас есть зимний сад. Мама думает, что цветам нужно живое общение, а не роботы. Начиталась какой-то ерунды про энергию и прочую муть у парапсихологов.