Моя Мия. На осколках первой любви
Шрифт:
– А кого любишь? – выдыхает Мирон на ухо, пробираясь ладонью под кудри. – А, Карамелина?
Разминает шею.
Воздух в салоне становится густым. Вокруг словно искры летают.
Мне хочется поиграть, поэтому я пожимаю плечами.
Мирон проникает пальцами в волосы и легонько оттягивает их назад. Не больно, но весьма возбуждающе.
Из-под опущенных ресниц внимательно следит за выражением моего лица. Зрачки его не подвижны, скулы чуть покраснели, ноздри раздуваются.
– Демидова? – спрашивает
Перевожу взгляд на ярко-красные, резко очерченные губы.
Внутри так много эмоций, что с ума схожу.
Злость на Тайку, чувство вины перед Лёвой… Всепоглощающее желание поцеловать Громова…
Последнее побеждает…
Тянусь к его рту, но Мир мотает головой и повторяет:
– Демидова любишь?
Так тихо.
Словно боится услышать ответ.
Словно такой ответ вообще возможен, чёрт возьми?..
Полюбить другого – это как на соседней планете высадиться… Нереально! Но ему знать об этом необязательно. Слишком больно мне было в салоне этой же машины совсем недавно…
– А ты? – спрашиваю задиристо. – Милованову любишь?
В прозрачных глазах пламя.
Вдруг полностью сканирую его эмоции. Тоже страшно становится…
А что если да?.. Её любит?..
А я?
Временное помутнение? Снова начнёт рассказывать, что любит, как себя… Это лестно, конечно.
Но мне так не надо.
Второй раз не выдержу.
Я хочу, чтобы меня любил по-настоящему. Как женщину. Чтобы восхищался и хотел… как сейчас.
– Карамелина… – проговаривает Мирон.
– Молчи, – мотаю головой.
Вся аура вдруг спадает.
Жух и всё. Нет ничего. Резко отшатываюсь.
– Я хочу объяснить…
– Молчи, Мир. Не надо, – закрываю его рот рукой. – Я… – озираюсь. – Пойду выйду. Не ходи за мной. Я ей позвоню.
– Может, не стоит пока? – хрипит он, наблюдая, как я перекидываю ногу и усаживаюсь на своё кресло, а затем застёгиваю пуховик и натягиваю шапку.
– Я сама знаю, – зыркаю на него немного сердито.
Пытаясь не смотреть, как он поправляет штаны, выбираюсь из «БМВ» и глотаю холодные снежинки.
Кругом лес, снег и дорога. Жутковато.
Поглядывая на Громова, тут же запустившего работу дворников на лобовом стекле, извлекаю из кармана телефон и трусливо надеюсь на отсутствие в этой глуши какой-либо связи.
– Чёрт тебя дери, Тайка, – шепчу, когда вижу три чёрных кружочка и два белых в верхнем левом углу на экране своего айфона. Звони не хочу!
Ищу нужный контакт и грею руки дыханием, жду.
– Мийка, – восклицает подруга, как только берёт трубку.
– Привет, – говорю тихо.
– Куда пропала? Мы тебя потеряли.
– Тая, – произношу строго. – Зачем ты это делаешь?
– Что?
– Я всё знаю, – чувствую, как глаза снова наполняются слезами.
Это слабость, конечно.
– Что знаешь? – строит из себя святую.
– Ты была в рекламном агентстве и это ты…
– И что из этого? – спрашивает она весело. – Классно же.
– Что тут классного? – взрываюсь.
– Я за тебя отомстила, дурёха. Спасибо потом скажешь.
– За меня?
– Ну, конечно. Таскаешься со своим Громовым, а он с другой трахается перед твоим носом. Соперниц надо убирать жёстко, а ты добрая душа…
– А ты, стало быть, злая?
– Я справедливая. И не такая всепонимающая. Думаешь, я не вижу, как ты переживаешь? Похудела вон как.
– И что, надо издеваться надо мной?
– Да кто над тобой издевался-то.
– Как ты вообще могла такое придумать? И зачем мой блокнот взяла? – спина покрывается мурашками.
– Это показалось мне забавным. Вендетта, как в фильмах… Получилось само собой, ты не думай.
– Я в шоке, – мотаю головой.
Холод пробирается под куртку и царапает кожу на животе. Снег под ногами поскрипывает. Громов сложил локти на руле и взглядом гипнотизирует.
– Да отчего в шоке-то, – удивляется Тая. – Подумаешь, пошутила… Ещё и денег не хватило, пришлось родительскими презентами платить. Слышала пословицу? Богу – богово, кесарю – кесарево.
– Ну и?
– А шлюхе – шлюхово, – смеется Тайка. – Тебе было плохо, я помогла, как могла, и сейчас я же хреновая?
Морщусь. Что-то не сходится…
– А видео зачем? Сообщения?
– Какое видео? – удивляется Валеева.
– Хватит врать, – всхлипываю и зажимаю подбородок рукой.
Всё напряжение с Нового года вдруг выплёскивается.
– Я не вру, – вскрикивает Тая.
– Да пошла ты, – отбиваю звонок.
Отомстить она хотела. Никогда не прощу…
Грею руки в карманах, пытаясь успокоиться.
В полнейшем молчании сажусь в машину.
Мирон, окинув меня тяжёлым взглядом, качает головой. Протягивает салфетку и спрашивает:
– Домой?
– Да.
Пока едем до коттеджного посёлка, вычищаю мессенджеры.
В первую очередь удаляюсь из «Модной четвёрки» и пишу Ивке, что всё ей позже объясню. Потом убираю Валееву из друзей в соцсетях.
Реву навзрыд, шмыгая носом. Прочные связи рвать непросто…
– Приехали, – проговаривает Мирон тихо, когда паркуется у резных ворот и тут же отстранённо добавляет. – У тебя, кажется, гости?
Поднимаю голову и сквозь заплывшие глаза, наблюдаю, как широким шагом к нам направляется Лёва.
Глава 30. Простывшая Мия.
– Пока-пока, – быстро прощаюсь, Мирон отстёгивает ремень и тянется за курткой, задевая моё плечо грудью.
Вспыхиваю и поспешно хватаю рюкзак с колен.