Моя Мия. На осколках первой любви
Шрифт:
– С Анжелой Поповой.
– Ясно, – кивает Мирон, размещая руки в карманах.
На секунду прикрываю глаза.
Словно калейдоскопом один за другим кадры из нашей недавней поездки. Как спали в обнимку, рисовали Сашу, первую любовь Галины Сергеевны, в баню ходили, потом… целовались ночью. И в машине на следующий день тоже.
Словно волной всё смывает.
Снова чужие.
Может это вообще всё, что нам суждено?.. Сжимаю кулаки от злости.
– Ты сказать что-то хотел? –
– Увидеть хотел, – отвечает он спокойно.
– Увидел?
– Да.
Раздражённо качаю головой и резко отворачиваюсь.
Прикрываю лицо ладонями. Дышать нечем, несмотря на свежий морозный воздух.
Каждый ведь сам решает. Так?
Терпеть или нет. Энж терпит. А я?
Готова вот также… не задавать вопросов… Встречать с улыбкой?
Папа всегда говорил, что я единственная, а тут как получается? Вторая? Ждать? По окнам бегать ночами?..
Потом снова не спать… С ума сходить?
Под ногами у Мирона скрипит снег. Он прижимается сзади и крепко обнимает под грудью. Опускаю глаза на мужские руки.
– Ну, что опять? – шепчет он на ушко.
Кончиком холодного носа ведёт по горящей щеке.
– Ты… расстался с Ладой? – спрашиваю тихо.
Крепкое тело становится каменным.
– Всё не так просто, но я решу этот вопрос, – отвечает он, тяжело вздыхая. – Сказал же.
– Решишь? – скидываю с себя его руки с отвращением.
– Как и обещал. Дня не прошло. Так дела не делаются, Мия.
Это просто невозможно.
– А как делаются?.. Ты… у неё сегодня ночью был? – взбешено интересуюсь.
– Блядь, – рычит он над ухом.
– Уходи, – кричу, кажется, на всю улицу.
– Мы договорились, что ты дашь мне время. А я – тебе.
– Видеть тебя не хочу, – разворачиваюсь и отталкиваю от себя.
Оба направляем взгляд на подъезжающий со стороны ворот внедорожник.
Боже, Лёва…
Просто «место встречи изменить нельзя». Снова смотрю в прозрачные глаза.
– А его хочешь, да? – тихо выговаривает Громов. – Видеть.
Делает шаг назад.
– Да, – киваю мстительно. – Его. Хочу.
Резко очерченные губы складываются в ленивую усмешку. Широкие плечи взлетают от горького вздоха.
– Пиздец. Ну беги, тогда, – цедит он ядовито. – Жестокая Карамелина.
Вспыхиваю. Сердце коркой покрывается.
Практически не дыша, наблюдаю, как Мирон разворачивается и широким шагом направляется в сторону своего дома. Проходя мимо Демидова, поднимает приветственно руку.
Всего на секунду отворачиваюсь к машине и судорожно всхлипываю. А потом хватаю сумку, стремительно бегу к внедорожнику.
– Привет, – пытаюсь улыбнуться, забираясь в тёплый салон.
– Привет, Ми, – Лёва сгребает меня в
Прикрываю глаза, пытаясь справиться с сожалением.
Мажу взглядом по соседскому дому.
Может, не права я?.. Не надо было с плеча рубить?..
Любовь к Громову словно птичка в клетке по сердцу мечется. Выхода ищет.
– Кофе, – предлагает Лёва.
– Спасибо, – улыбаюсь. – Ты стаканчик подписал. Здорово.
Разглядываю надпись «Ми» на белом картоне.
– Ага. Пока ждал, заняться было нечем, – внимательно смотрит, как я отпиваю кофе. – Пообедаем вместе?
– Нет, – мотаю головой. – Я с подружкой в ресторане недавно была.
– Может, ко мне поедем? – предлагает он, опуская руку на моё колено.
Сжимает его и ждёт реакции.
Улыбаюсь через силу.
В голове только взгляд Громова. Пронзительный и… досадный.
Боже. Нет, я не готова.
– Давай не сегодня. Хочу лечь спать пораньше, – смягчаю свой отказ тем, что накрываю крупную ладонь и ласково поглаживаю пальцы. – Завтра у нашей группы плановый медосмотр, я тебе рассказывала.
– Медосмотр, – кивает Демидов. – Помню. Давай тогда в кино?
Кино? Там темно и я могу спокойно подумать. Пытаюсь унять резко взлетевший пульс. Да что со мной сегодня?!
– В кино так в кино, – говорю пристёгиваясь.
Глава 32 Мирон в столице.
Выйдя из терминала в Шереметьеве, пытаюсь сообразить, где выловить свободного таксиста. Усаживаюсь в стандартный Фольксваген Поло и принимаю звонок от дяди Глеба.
– Долетел? – спрашивает он, как обычно, не здороваясь.
– Ага.
Громов старший тяжко вздыхает.
– Зачем тебе это надо, Мирон? Вот что ты вляпался?
– Ни во что, – усмехаюсь. – Это помощь… любимому человеку.
– Моделька твоя сглупила где-то?
– Нет. Дело не в Ладе.
В мобильном слышится глухой хохот. И треск ладони по столу.
– Что смешного? – спрашиваю мрачно.
Смотрю вперёд на то, как мы с таксистом плавно прибыли в длинную пробку.
– Вспомнил себя в двадцать, – говорит дядя Глеб. – Как ты их друг от друга отличаешь?
– Кого?
– Свои любови?
Пф-ф…
Если бы дядя знал, кому именно я помогаю с его протекцией, охренел бы знатно и тут же сдал нас Руслану. Даже не сомневаюсь.
– Сравнивают обычно что-то похожее, – отвечаю тихо. – Здесь не та ситуация.
– Ясно, – вздыхает Громов. – Давай там, аккуратнее. Родион Дорофеевич обещал посмотреть, но на быстрый результат сказал не рассчитывать.