Моя (не)любимая бывшая
Шрифт:
— Я вижу, как вы их не делаете, — шипит на меня начальник.
— Я вас уверяю, что присылала вам другой файл. Может, кто-то нарочно…
— Вы на что намекаете? — ярится он еще больше. — Я не потерплю, чтобы со мной пререкались…
«Вы выставляете себя самодуром!» — хочу закричать.
В то же время понимаю — это будет край.
Поэтому молча терплю, а Забродский продолжает меня песочить. В конце концов отправляет переделывать файл, который запорола не я.
Но даже не этот конкретный выговор так сильно подтачивает меня
Такое ощущение, что я вдруг резко разучилась переводить. Постепенно у меня опускаются руки, и ничего уже не хочется.
Я хожу в офис, как настоящий зомби, почти не сплю, ведь на меня сыплется огромное количество работы, всевозможных правок, исправления недочетов, которые нередко устраняю ночами.
А в один из дней Забродский все же изволит сжалиться надо мной.
Когда я в сердцах ему ляпаю, что так дальше продолжаться не может, он приглашает меня в свой кабинет.
Там он смотрит на меня с сожалением и по-доброму говорит:
— Снежана, хотите совет?
— Хочу, конечно, — киваю в надежде на долгожданное послабление со стороны начальства.
— Увольтесь по собственному, — вдруг ошарашивает он меня. — Так будет проще, поверьте.
С этими словами он указывает мне на выход.
Вот только я настолько огорошена его словами, что не двигаюсь с места.
Мне требуется время, чтобы понять, что я здесь больше не ко двору.
И, к сожалению, мне без слов понятно, почему это так.
Становится очевидно, что мой начальник получил указание от Багиряна. Другой причины и быть не могло. Можно было сразу догадаться, но на меня обрушили столько всего, что мозги на время отключились.
— Поверьте мне, в таких весовых категориях вам не выстоять, — продолжает раздавать свои советы Забродский. — Лучше отступите.
— Я могу идти? — спрашиваю с прищуром.
— Идите, конечно, — кивает он с сожалением.
И я ухожу…
Наверное, многие на моем месте отправились бы в отдел кадров, написали бы заявление. Чего уж там, возможно и мне стоит это сделать. Банально поберечь нервы. Что случится, если я так сделаю? Посижу какое-то время без работы, поищу что-то новое, попытаюсь устроиться в другую компанию, построю новую карьеру. Все это не конец света.
Но, во-первых, до дрожи обидно!
Во-вторых, мой очередной побег не гарантирует, что этот гад оставит меня в покое.
В-третьих…
Как же все это глупо!
Да, у нас с Багиряном непримиримые разногласия. Были пять лет назад!
Пять длиннющих лет назад! Неужели он до сих пор на меня злится за что-то? Как это вообще возможно? Что за детский сад? Он взрослый мужчина или ребенок-переросток, обиженный на прошлое? Что за мелочный поступок? Он же даже не своими руками мстит, а с помощью человека, который обязан ему подчиняться.
При этом еще недавно ломал передо мной комедию: мол, забыли и простили. Ага, ага…
Меня захлестывает такая
Поэтому не еду вниз в кадровый отдел.
Путь мой лежит на седьмой этаж.
Я готова высказать козлу Багиряну все, что наболело. Я и без того слишком долго играла по правилам, на которые Барсег плевал с высокой колокольни.
Глава 21. Поход во имя справедливости
Снежана
Перед дверью в приемную Барсега я невольно робею.
Столько времени от него бегала, и тут являюсь сама, тем более когда никто не звал.
В то же время не пойти не могу.
Даже если я сбегу отсюда, уволюсь, где гарантия, что он снова не найдет меня и не захочет напакостить еще раз. Эдак мне всю жизнь от него бегать, что ли? Фигу с маслом!
Достаточно пряток.
Если этому мужчине есть что мне предъявить, пусть предъявит.
Если он считает, что имеет основания за что-то мстить, то пусть хотя бы озвучит, за что. А если его просто не устраивает моя физиономия и наличие меня в фирме… Тут уж пусть подвинется. Я увольняться из-за его прихоти не собираюсь. Если понадобится, я в суд подам! До каких пор он будет считать себя вправе меня шпынять? Нет у него такого права. Нет, и все тут!
Ободренная собственными мыслями, я уже хочу войти в приемную. Но решаю — так будет некрасиво. Все же стучу, прежде чем открыть дверь.
А когда оказываюсь внутри, меня встречает девушка с потрясающе длинными ногами. Это ж восьмое чудо света какое-то. И вроде бы юбка у нее почти до колена, но ноги в этих шпильках просто потрясающие.
Неожиданно злюсь, поскольку понимаю — Барсег не просто так взял ее в секретари.
— Чем могу помочь? — спрашивает она с вежливой улыбкой.
— Извините, я к Барсегу Артуровичу. Он у себя?
— По какому вопросу? — уточняет секретарь чуть настороженно.
— По личному, — отвечаю с нажимом. — Так он у себя?
Секретарь одаривает меня неприязненным взглядом и говорит:
— Барсег Артурович никого по личным вопросам не принимает. Что-то еще?
Ах ты ж боже мой! Не принимает он, видите ли…
— А вы спросите, может примет, — настаиваю на своем.
— Он очень занят. — Ее улыбка становится немного ехидной. — Мне не велено отрывать его от дел…
Меня просто трясет.
Думаю, чего бы такого ей ответить, как вдруг мы обе слышим в его кабинете шаги.
Очень скоро Барсег Артурович лично появляется в приемной.
Недоуменно на меня смотрит.
Я оборачиваюсь к нему.
Первое, что хочу сделать, это выпалить на повышенных тонах: «Какого черта ты натравил на меня Забродского?! Совсем обалдел?»
Но тут его секретарь, да и потом, я не уличная хабалка, чтобы устраивать истерики в кабинете начальника.
А Барсег вдруг спешит ко мне. Уверенно так, даже радостно.