Моя первая белая клиентка[ Смерть в Панама-Сити. Моя первая белая клиентка. Змея]
Шрифт:
У него теплилось желание поговорить еще раз с Луисом Кастанцей: не то чтобы он был убежден в его виновности, но просто чтобы охватить всех участников этих событий. Но теперь, когда автомобиль уже приближался к ресторану, он понял, кто тот человек, который, если правильно к нему подойти, станет говорить с ним более откровенно, чем с полицией. Вот почему он передумал и дал водителю Педро другую команду.
Педро кивнул, сказал, что он, конечно, знает адрес, и пятнадцать минут спустя остановил машину перед обширным деревянным бунгало на тихой улице в районе Бальбоа, которая уходила в похожее на джунгли переплетение высоких деревьев, кустарника и лиан.
Шагнув на тротуар, Рассел какое-то время стоял, пораженный тем контрастом, который представляла мощеная улица с ухоженными лужайками и деревянными домами на фоне джунглей, вплотную подступавших к ним сзади. Было там несколько пальм, но в основном были гладкоствольные гиганты, лишенные ветвей едва не до самой верхушки, где хватало солнца. В одном месте он заметил узкую тропинку, уходящую вглубь, но все равно испытывал чувство, что если пройти несколько метров, то окажешься в таких же первобытных джунглях, что и в пятидесяти милях отсюда.
Эта иллюзия исчезла, когда он внимательнее рассмотрел стоящее перед ним бунгало. На лужайке были тщательно выложены буквы, которые составляли надпись «Майор Лесли Дж. Баском». Неподалеку стоял пустой гараж, двери его были широко распахнуты. В задней части участка, на склоне, бунгало опиралось на высокие бетонные столбы, и он понял, почему большинство старых зданий, даже на ровном месте, устроены таким образом. Это пространство, на котором мог бы находиться первый этаж, было открыто со всех сторон и не только предоставляло возможность поставить машину или дать детям поиграть в дождливое время года, но и сушить белье в те месяцы, когда небо разверзалось и дождь лил непрерывно.
Рассел пересек крытую галерею и постучал. Когда он постучал второй раз, ему показалось, что слышен чей-то голос, но дверь оказалась заперта. Снова послышался голос, скорее крик, как ему показалось, женский, и так как было непонятно откуда, он взглянул на соседний дом, стоявший примерно в тридцати метрах. Не заметив никаких признаков жизни, подошел к краю широкой веранды.
Крик повторился, и он заглянул за дом.
— Привет, идите через главный вход, — сказал голос, и теперь, подняв голову, он увидел Сильвию Баском, высунувшуюся в окно в тыльной стене дома.
— Я заперта, — пояснила она. — Ключ под подоконником окна возле двери.
Расселу понадобилась секунда или две, чтобы прийти в себя от изумления; уж так нелепо все выглядело, что трудно было удержаться от смеха. Он задумался, почему она не рискнула выпрыгнуть из окна на склон, но отогнал эту мысль прочь, нашел ключ и вошел в дом.
В просторной, хорошо обставленной гостиной слева было оставлено место для обеда, а открытая дверь в задней стене позволяла видеть небольшую буфетную и кухню. Справа была еще одна дверь, судя по всему, она вела в кабинет. Он миновал ее, направляясь к последней двери сзади.
В замке торчал ключ, Джим повернул его. Когда Сильвия Баском распахнула дверь, он увидел, что на ней черные шорты и тонкая белая блузка, которые не только прекрасно оттеняли ее черные волосы и белую кожу, но и очень шли к изящной фигуре.
Улыбаясь ему, она если и чувствовала себя несколько неловко из-за положения, в котором оказалась, и способа своего освобождения, то никоим образом этого не показала. Вместо этого неудобно почувствовал себя Рассел. Понимая, что вмешался в какое-то очень личное дело, он совершенно не знал, что сказать. Но хозяйка помогла.
— Спасибо, — прозаично кивнула она, проходя в гостиную. — Мне стало несколько надоедать одиночество… Не хотите выпить?
Когда он отказался, достала пачку сигарет, взяла себе одну и прикурила от его зажигалки. После этого она поправила подушки на диване и села, поджав одну ногу под себя. Предложила ему присесть, показав на место в метре от нее. Наконец взглянула на него в упор, глаза смотрели загадочно, рот кривился в усмешке.
— Полагаю, вы хотели бы знать, что произошло? — спросила она с легкой гримасой.
Сейчас Рассел впервые имел возможность рассмотреть ее поближе, что он и сделал, прежде чем ответить, и пришел к выводу, что его первоначальная оценка была совершенно правильной. Даже в шортах и блузке, без всякой величественности, она выглядела по-королевски, по-королевски надменно, точнее сказать.
Он подумал, что, по-видимому, это вызвано ее гордой и прямой манерой держаться, хотя было совершенно ясно, что она гордится прекрасной фигурой и может так ее продемонстрировать, чтобы у остальных был повод восхищаться. Она была не хорошенькой, а по-настоящему красивой, поражающей и восхищающей этими прекрасными черными волосами, удивительными карими глазами, умными, хорошо посаженными и завлекающими. Небольшое, четко очерченное лицо говорило о характере и решительности. Рот у нее тоже был небольшой, верхняя губа полновата, но губная помада позволяла исправить этот недостаток, добавляя интригующую чувственность.
Его анализ, хотя и весьма тщательный, занял несколько мгновений, после чего он ответил одной из самых обаятельных своих улыбок, не зная, что делать в сложившейся ситуации, но твердо помня, что он пришел сюда за информацией.
— Да, мне немного любопытно, — сказал он. — Может быть, в этой стране такой обычай?
— Это не обычай даже в нашем доме, — возразила она. — Случилось в первый раз. И, — добавила она решительно, — в последний. Поведение Баскома перешло предел.
— Я надеюсь, это не связано с событиями вчерашнего вечера?
— О, нет. Это накапливалось уже давно.
Она опустила глаза, оживление внезапно исчезло. Женщина закусила нижнюю губу, и в уголках ее глаз мелькнуло что-то похожее на отчаяние. Он сидел настолько близко, что заметил, как ее грудь поднялась и опустилась от глубокого вздоха. Она стряхнула пепел с сигареты и, казалось, изо всех сил старалась удержать свои эмоции, не желая выставлять их напоказ.
— Прошлым вечером случилось нечто такое, с чем я не могу согласиться, — тихо сказала она. — Думаю, что подобное происходит со всеми женщинами, когда они теряют человека, на которого рассчитывали. Ум подсказывал мне, что это случится, что это неизбежно, но женщина не всегда живет разумом… Вчера вечером это стало еще очевиднее, — добавила она, — потому я теперь должна сделать то, что должна была сделать давно, хотя результат в конце концов все равно был бы тот же.