Моя первая белая клиентка[ Смерть в Панама-Сити. Моя первая белая клиентка. Змея]
Шрифт:
Она снова взглянула на него.
— Меня заперли сегодня утром, чтобы я наверняка не смогла пойти в банк, — сказала она. — У нас общий счет в банке. Лесли знал, что если у меня будет достаточно денег, то я уйду от него. Он хотел быть уверенным, что я не сделаю этого.
Такая откровенность удивила Рассела, и он решился задать вопрос, на который в другой ситуации не осмелился бы:
— Вы любили Макса?
Снова он увидел, как изменилось выражение ее лица, и взгляд скользнул мимо него.
— Пожалуй, да, — сказала она хмуро.
— Вы собирались уехать вместе с ним, не так ли?
— Да, — согласилась
— Ваш муж знал об этом?
— О, да. Он знал.
— И он пришел вчера днем в квартиру Дарроу с пистолетом в кармане.
— Он это сделал? — спросила она с отсутствующим видом.
— Мог он сделать то же самое вчера вечером?
— Я не знаю. Я думаю и думаю, о, нет, я не знаю.
— Он знал, что вы собирались ужинать с Дарроу вчера вечером?
— Конечно. Я сказала ему об этом.
— Был он здесь, когда вы вчера вечером вернулись домой?
— Нет.
Рассел задумался над ее последними словами и по мере того, как он вспоминал происшедшие вчера события, в нем все больше нарастал интерес. Он ждал, надеясь, что она разовьет свою мысль, если он не будет перебивать. В конце концов она это сделала.
— Я поставила машину, открыла дверь и пошла на кухню, чтобы выпить чего-нибудь холодного, и в это время я услышала шум машины, или мне показалось, что я услышала. Во всяком случае, он появился вскоре после этого.
Маленький червячок сомнения продолжал шевелиться в душе Рассела, когда он вспоминал, что говорил вчера вечером майор Баском в кабинете генерального инспектора. Сильвия уже рассказала свою историю, и майор заметил:
— Это не могло произойти позже, так как она была дома в девять часов десять минут и я не думаю, что она могла бы добраться меньше чем за пятнадцать минут.
Противоречие заключалось в том, что Баском знал, когда его жена вернулась домой, и должен был, следовательно, сам быть дома. А вместо этого…
Прошло некоторое время, прежде чем он смог облечь свою мысль в слова и спросил тихо, без всякого нажима:
— Вы не сказали этого инспектору?
— Он меня не спрашивал.
Это был не очень хороший ответ, но Рассел не стал сосредотачивать на этом внимание. Это следовало сказать Квесаде, если Квесада еще не знал правду.
— И что он сказал? — спросил он.
— О, он был очень холоден и саркастичен, делая вид, что все это не имеет никакого значения. Затем сказал, что был в клубе и в восторге от того, что я так рано приехала домой. Потом ушел в свою комнату и захлопнул дверь.
Она положила сигарету и откинулась назад. Плечи ее постепенно обмякли, королевская осанка исчезла. Лицо стало расстроенным и озабоченным. Взгляд был устремлен в окно и оставался неподвижным, пока чувство поражения не покинуло ее.
— А раньше, до того, как появился Макс, ситуация была иной?
— Наверно, иной, но ничуть не лучшей. Трудно вспомнить, когда она была хорошей.
— Вы вышли за него замуж.
— Я знаю.
— Здесь?
— Да. — Она вздохнула, и плечи ее снова опустились, но тут же, словно осознав свое подавленное состояние и не желая больше поддаваться ему, она села прямо.
— Я приехала сюда три года назад, — быстро заговорила она, словно почувствовав благодарность, что ей представилась возможность выговориться. — Я работала в Вашингтоне секретаршей, и мне показалось, что здесь будет лучше, потому и перевелась. Кроме того, у меня был друг, которого убили в Корее, и мне казалось, что следует сменить обстановку, уехать из Вашингтона. Я работала в административном управлении…
Она поколебалась немного и добавила:
— Там я и встретила Лесли. Жена его умерла за год до этого, сыновья выросли и жили в Штатах, сам он был вежлив и внимателен. Он был значительно старше меня, но очень неплохо выглядел, обладал хорошими манерами и ухаживал за мной до тех пор, пока я не согласилась выйти за него замуж. Может быть, это произошло от того, что мне было уже двадцать восемь лет. Может быть, от того, что я начала понимать — сказочные принцы, о которых мечтаешь в юности, появляются очень редко. Я думаю, что я не любила его по-настоящему. Может быть, самое главное в этом. Конечно, с самого начала это была моя вина. Но я думала, что смогу полюбить его, и я действительно старалась. — Она помолчала, одно ее плечо поднялось, уголки рта стали жесткими.
— Я не могла сделать более страшной ошибки, — продолжала она. — Я уже давно поняла, что он ревнив, самоуверен, строг и требователен. Он слишком стар, чтобы измениться, поэтому приспосабливаться приходилось мне или, по крайней мере, он этого требовал. Бридж, чай, партии для коктейля. Большей частью вместе с женами, которые так же ограниченны и самоуверенны, как и он. Его положение требовало, чтобы мы общались с соответствующими людьми, — добавила она с неожиданной горечью. — Обычно он читал мне лекции о том, насколько важны такие вещи. Сначала я слушала его и старалась соответствовать его требованиям, но потом мне все это надоело. И наконец, я попросила его, ради Бога, не заводить снова эту песню… Ну, я сопротивлялась столько, сколько могла. Я сказала ему, что хочу развестись с ним; я сказала, что хочу снова вернуться в Штаты. Я сказала, что у нас ничего не получилось и что я еще слишком молода, чтобы сидеть здесь и погибать. Он сказал «нет».
— Потому что любил вас?
— Потому что был слишком горд. Я заключила сделку и должна смириться с этим. По его словам, я не понимала, как много он для меня сделал. Все это, конечно, было глупой прихотью с его стороны, но он не хотел выглядеть смешным перед своими друзьями.
Она остановилась, и Расселу показалось, что он понял причину ее неудовлетворения. Не одобряя, но и не порицая ее, даже не слишком жалея, так как он ничего не знал о ее муже и не слышал ту же историю в пересказе другой стороны, тем не менее он составил свое мнение. Просто речь шла о живой страстной женщине, требующей внимания и восхищения, может быть, даже о женщине-собственнице, и наверняка об очень изменчивой женщине, с которой было очень трудно, и справиться с ней мог только человек типа Дарроу. Конечно, женщина такого типа может очень много дать мужчине, который сумеет найти к ней верный подход. Вспоминая подтянутую мускулистую фигуру Дарроу и его безрассудную открытую манеру поведения, он мог представить себе, какой контраст это создавало с той жизнью, которую она вела. Она сделала свой выбор и имела мужество бросить вызов своему мужу, когда у нее появился другой шанс; в этом она была непреклонна.