Моя попытка номер три
Шрифт:
— Нам туда, — потянул меня на очередные вопли Мотя. — Пойдем, там классные аттракционы, тебе понравится, обещаю.
Я, не ожидая подвоха, доверчиво пошла следом. Честно говоря, я думала, что голубоглазый прокатит меня на колесе обозрения, это как раз вписывалось в рамки романтической вечерней прогулки. Сердце в предвкушении замерло, а в животе опять забились дурацкие бабочки. Я уже предвкушала, как мы будем целоваться на высоте, а потом в обнимку глядеть на красоты ночного города. О, как же я ошибалась…
Мимо вожделенного колеса обозрения мы прошли, не остановившись. Потом оставили позади симпатичные карусельки, потом
— Мы пришли! Сейчас ты получишь такой кайф, — радостно загомонил Матвей.
Я проследила за его взглядом и застыла в ужасе. Перед нами раскинулся мой самый большой детский кошмар: огромнейшие, высоченные американские горки. Я боялась их панически, мой единственный раз, когда мне довелось прокатиться на этом сооружении, врезался в память, как самое ужасное, что может быть на свете. Я тогда еще долго просыпалась по ночам в холодном поту от кошмаров, в которых я падаю, падаю, падаю, а меня сверху накрывает гигантская металлоконструкция. И вот теперь этот кошмар настиг меня наяву. Я открыла рот, чтобы сказать, что ни за что не полезу на эту штуку, посмотрела на по-детски счастливое лицо Моти, искрящееся предвкушением, и не смогла. Он так хотел меня порадовать и так мне нравился, что я решила — пусть лучше разобьюсь. Закрыла рот и обреченно потащилась за моим голубоглазым наваждением.
Не найдется слов, чтобы описать то, что я испытала за следующие три минуты. Это было еще страшнее, чем вспоминалось с детства. Я сорвала себе весь голос, Матвею чуть не сломала руку, так в него вцепилась. Хорошо еще, не описалась. В общем, с этого адского сооружения я буквально выпала в полуобморочном состоянии с бледно-зеленым лицом. Мотя же искрил радостью и делился впечатлениями:
— Красавица, ну круто же, скажи? Обожаю этот аттракцион! Ну тебе понравилось? — тут он взглянул на мое лицо цвета свежего трупа и наконец понял, что что-то не так.
— Катя, Катенька, что с тобой? Пошли присядем, — он обхватил меня за талию и практически дотащил до ближайшей скамейки.
— Катюша, ты что, боишься высоты? А что не сказала? Зачем полезла? — обеспокоенно спросил. — А я еще на колесо обозрения хотел тебя сводить, — совсем расстроился мой любитель экстрима.
— Не высоты. Я с детства боюсь именно американских горок, прямо до фобии. А на чертовом колесе я бы с удовольствием прокатилась, только уже в другой раз, ладно? — с трудом прошелестела я.
— А что же ты молчала? Я бы тогда тебя не потащил, я же не знал, — совсем расстроился Матвей.
— Я не хотела тебя разочаровывать, — выдавила с усилием, — глупо получилось, да?
— Ну мне отчасти даже лестно, что такая девушка готова со мной в огонь и в воду, но лучше следующий раз говори, не надо через силу делать то, чего боишься, не любишь или не хочешь. Договорились?
Я только слабо кивнула в ответ. Все ж мне было очень нехорошо после такой встряски всего моего несчастного организма. Мотя виновато меня поразглядывал, помолчал, о чем-то подумал и решился.
— Посиди тут минутку, я сейчас вернусь. Буду тебя реанимировать, — с этими словами он подхватился и куда-то убежал.
Глава 32
Вернулся голубоглазый минут через десять с двумя бутылками шампанского. Я уже немного пришла в себя и с интересом взглянула на его добычу.
— Сейчас
Разрекламированная Мотей лавочка была в глубине парка в весьма живописном месте. И правда вокруг никого не было, только издалека долетали отголоски веселья. Если бы не они, то можно было подумать, что мы совершенно одни.
— Присаживайся, Катя, сейчас ты окончательно успокоишься. Ну что, приступим? — с этими словами Мотя извлек откуда-то два пластиковых стаканчика и ловко откупорил первую бутылку.
Шампанское на удивление было холодным и очень вкусным, и я почувствовала, как после первых глотков мне действительно стало легче. Пережитый страх отступил, а я снова оказалась во власти чар самых голубых на свете глаз.
Незаметно под разговор мы опустошили первую бутылку. Я совсем ожила, повеселела, ситуация уже казалось мне даже в чем-то комической. И чего я так испугалась? Каждый день куча народу катается и ничего, все живы и счастливы. Мотя, вон, как радовался этому дьявольскому аттракциону. А, может, надо еще разок попробовать? С Мотей-то ничего не страшно…
Такая идиотская мысль могла прийти в мою голову только под влиянием алкоголя — уже и вторая бутылка наполовину опустела. А я все тонула в Мотиных лазурных глазах, хотя взгляд мой все чаще падал на его губы, которые манили к себе не меньше, чем глаза. Допив шампанское из своего стакана, я решительно потянулась к Моте. А что, у меня стресс, имею право!
Ладно хоть Мотя не шарахнулся от меня, неадекватной. Только недавно заливала, что не нужны мне его поцелуи, а теперь вот сама. Хороший он все же человек. Тактичный. На поцелуй ответил нежно. Так, что я снова растаяла и закачалась на волнах блаженства. Но слегка съехидничал все же, не удержался:
— А теперь шампанское виновато? — прошептал мне в губы.
— Угу, — ответила я, смущаясь, но отстраняться не стала. Оно, естественно, виновато. Что ж еще? А еще эти невозможно красивые глаза, так и соблазняющие согрешить. И вкусные губы еще… Мужественные руки, которые сначала меня обняли, а потом настырно перетянули, усаживая на колени. Так стало намного уютней, и я отпустила себя. Пусть думает все, что захочет, но в данный момент я не в силах была отказаться от уносящих меня в нирвану ласк. — Ты не против? Не считаешь, что я какая-то дурочка?
Он улыбнулся, как всегда своей доброй, сводящей с ума улыбкой.
— Нет, не считаю, — засмеялся, прижал к себе крепче. — Ты забавная. И очень красивая.
Расплывшись от его слов, я совсем осмелела. Завозившись, уселась верхом. Не будь моя голова такая хмельная, я б себе вольности не позволила. Но так было намного удобнее. Губы Мотины были вот, совсем рядом. С его согласия я могла наслаждаться ими вдоволь. А еще моя промежность упиралась в его, оказывается, совсем ставший каменным член. Мы оба были в джинсах, но ощущения все равно оказались невообразимо приятными. Я даже покачивалась немного, чтобы ярче и лучше прочувствовать. А Матвей проник руками под мой топик. С явным наслаждением огладил мне спину, потом перебрался вперед и с трепетом обхватил ладонями груди. Слегка сжал их. Оторвавшись от поцелуя, в котором от страсти мы натуральным образом уже почти сжирали друг друга, спросил осипшим голосом: